Профессор улыбнулся, давая Мэри понять, чтобы она не принимала его чересчур всерьез. После этого сцена в гостиной стала еще сильнее походить на сон, что, возможно, просто казалось полуодурманенному лекарством человеку, лежащему в комнате наверху, в старинной кровати с задернутым пологом.
Фентону на миг почудилось, что Мэри держит в руке не обычный стакан, а серебряный кубок, на полированной поверхности которого играет свет. Отражаемый свет по всем статьям должен быть холодным, но он сверкал, словно обжигая жаром.
Действительно ли в углу что-то шевельнулось, как будто там прячется какой-то визитер?
Нет-нет, это всего лишь иллюзия! И Мэри держит самый обыкновенный стакан.
— Какой же дар вы попросили у дьявола? — спросила она. — Чтобы вы смогли вновь стать молодым, как Фауст?
— Нет, такое меня не интересует.
Это было не вполне правдой, так как Фентон постоянно уверял себя, что он молод, как прежде.
— Значит, дело в том, что… что глупые люди называют вашей навязчивой идеей?
— В известной степени, да. Я попросил, чтобы меня перенесли назад сквозь века — в ту определенную дату в третьей четверти семнадцатого столетия.
— О, вы сможете с этим справиться! — прошептала Мэри.
Фентон часто хотел, чтобы она не сидела напротив, глядя на него серьезными внимательными глазами. Он не мог понять, что Мэри находит интересного в беседах со старым занудой вроде него.
— Вы единственный историк, — продолжала Мэри, — который в состоянии пойти на такое, так как знаете ту эпоху во всех мельчайших подробностях. Держитесь умно, особенно в том, что касается фразеологии, и никто вас не заподозрит.
Интересно, подумал он, где она услышала оборот «держитесь умно»? Это было распространенным выражением в семнадцатом столетии.
— И все-таки я не понимаю, — неожиданно добавила Мэри.
— Я и сам не понимаю. Но если дьявол будет придерживаться условий сделки…
— Нет, я не о том. Я имела в виду, что вы ведь, наверное, и раньше неоднократно желали перенестись в прошлое?
— «Желал» это мягко сказано. Боже! — внезапно воскликнул Фентон, ощущая озноб. — Я этого жаждал, как иные жаждут денег или положения в обществе! Но мне это всегда казалось чисто научным любопытством.
— А теперь?
— Ну, во-первых, любопытство дошло до крайней степени. Во-вторых, у меня есть определенная миссия. А в-третьих, я никогда не знал, что вызвать дьявола так легко.
Однако невозмутимую Мэри заинтересовало только «во-вторых».
— Миссия, профессор Фентон? Какая миссия?
