, а так как во мне сочетаются молодость и старость, то я имею шанс выйти победителем.
Внезапно кто-то резко отодвинул полог с левой стороны.
В отверстии стоял худой низкорослый человек в темном костюме хорошего покроя и шелковых чулках. Чтобы определить его личность, Фентону оказалось достаточным вспомнить гравюру.
Это был Джайлс Коллинс, слуга и секретарь сэра Ника. Его ярко-рыжие волосы торчали ежиком над длинной и тощей физиономией, как у пуританина16, однако в глазах и складке рта ощущалось нечто порочное. Природная наглость нередко побуждала его дерзить хозяину, правда, до известных пределов. В то же время, как Фентон знал не из рукописи Джайлса, а из других источников, он был во всех отношениях преданным слугой.
— Доброго вам утра, сэр и хозяин, — подобострастно произнес Джайлс.
Перевернувшись на другой бок, Фентон быстро продумал фразы и тон, которые ему следовало использовать.
— Привет, проклятый мошенник! — проворчал он, абсолютно верно воссоздавая утреннюю манеру разговора сэра Ника. — Уже явился приставать со своими делами?
— Да, и с вашими тоже. Вижу, что вчера вечером вы опять надрались. И почему вы не одеваете нормальную ночную рубашку, даже когда я ее для вас приготовлю?
— Она чертовски неудобна.
— В некоторых отношениях, безусловно, — согласился Джайлс, насмешливо улыбаясь. — Ох уж эти леди! Конечно, когда мадам Йорк… — последовало подробное и весьма пикантное описание действий упомянутой дамы, которое нет нужды здесь воспроизводить.
— Придержи язык, черт бы тебя побрал!
Рыжеволосый Джайлс сжался, словно воздушный шар, который проткнули иглой, и казался оскорбленным.
— Ну-ну, — буркнул Фентон. — Я не хотел тебя обидеть.
— А я хотел только верно служить вам, сэр, — льстиво ответил Джайлс.
— Что касается шлюхи по имени Мэгдален Йорк, то она оставит этот дом, как только мы сможем найти для нее карету. Куда она отправится, меня не заботит. Я с ней покончил, понятно?
Фентон умолк, видя, что Джайлс, склонив набок свою пуританскую физиономию, устремил на него взгляд, который нельзя было назвать ни льстивым, ни дерзким.
— Что теперь беспокоит тебя, Джайлс?
— Ничего, сэр, — ответил Джайлс. — Просто те же слова я неоднократно слышал от вас и раньше.
Фентон сел в постели. Джайлс неслышно шагнул к столу у изголовья, где черный парик, заново причесанный и завитый, по-прежнему стоял на подставке. Рядом с ним теперь находился тяжелый серебряный поднос с серебряной чашкой; наполненной горячим шоколадом.
