Однако южная сторона Пеннингтон-стрит была погружена в настоящий, реальный мрак. Мрак этот повергал Сесилию в дрожь всякий раз, когда она раскрывала шторы на верхнем этаже офиса миссии. Закопченная кирпичная стена высотой в двадцать футов тянулась вдоль лондонских доков, отгораживая Пеннингтон-стрит от белого света и частично — от портового шума, но не задерживая долетавшее с Темзы зловоние.
Сесилия закрепила штору и вернулась к своему весьма исцарапанному письменному столу. Три таких стола, разнокалиберные стулья, два стеллажа и маленький рабочий столик составляли обстановку этой узкой комнаты с высоким потолком. Света стало чуть больше, зато ковровая дорожка под окном казалась еще более потертой, а в воздухе тошнотворно пахло вареной капустой, которая предназначалась на обед обитателям миссии наверняка в качестве основного блюда.
Но это все ничего, напомнила себе Сесилия. Главное, что в здании «Дочерей Назарета» — этом оплоте доброты и покоя для заблудших душ — было тепло и чисто. Снизу доносились топот ног, звон колокольчиков и дребезжание стекол больших арочных окон.
В архитектурном плане миссия представляла собой не что иное, как пять одноквартирных домов раннего георгианского стиля с общими боковыми стенами и множеством дверей, немного напоминая кирпичный муравейник. На нижнем этаже располагалась прачечная, где весь день напролет скрипели отжимные машины. Верхний этаж был отведен под просторную общую спальню, и оттуда слышались шаги чьих-то ног в грубых башмаках — там постоянно что-то мыли, скребли и чистили.
Это была суровая жизнь, но большинство обитательниц привыкли к гораздо худшей. Впрочем, цену, которую они за нее заплатили, многие из них считали непомерно высокой. Женщины, решившие вступить в миссию, обязаны были навсегда покончить с проституцией и воровством, ежедневно изучать Библию и осваивать ремесла — шитье, стирку и даже кожевенное дело.
Большую часть их продукции покупали моряки и портовые грузчики. Таким образом, миссия получала небольшой доход. В отличие от многих представительниц ее класса Сесилия не питала никаких иллюзий относительно общества «Дочери Назарета». Она понимала, что хоть это и не работный дом, но его членам тоже приходится трудиться в поте лица.
Сев за стол, Сесилия открыла первый гроссбух. К вящей радости мистера Амхерста, финансовые дела миссии стали ее специальностью, ибо в этой женщине, помимо очарования, идеально сочетались математический ум и способность беспощадно вытрясать денежки из доверчивой знати.
