Фредерика, прошелестев юбками мимо Ратледжа, стала подниматься по трем последним ступенькам.
— Его грехи? — эхом отозвалась она, уже повернувшись к нему спиной. — А все остальные, как я догадываюсь, чисты и невинны, словно только что выпавший снег?
— Сдаюсь, Фредди! — рассмеялся Ратледж и, легонько схватив ее за плечо, развернул лицом к себе. — Какая муха тебя сегодня укусила?
И тут он заметил слезы на ее глазах. Фредерика поняла это, когда увидела, как в его глазах медленно погас смех.
— Ох, Фредди, что случилось? — пробормотал он. Подушечкой большого пальца он прикоснулся к ее щеке под глазом. — Ты плачешь? Почему? Кто тебя обидел? Назови мне этого человека, малышка. Клянусь, он не доживет до рассвета.
Услышав это, Фредерика издала какой-то сдавленный звук — то ли рассмеялась, то ли всхлипнула. Ратледж, несомненно, мог если не убить, то избить Джонни, если бы она попросила. Из ее глаз хлынули слезы.
Ратледж поймал ее за руку и резко притянул к себе, отчего у нее слетела с головы и укатилась в траву шляпка.
— Ну, успокойся, Фредди, успокойся, — ворковал он, обняв ее сильной рукой за талию. — Не плачь, милая. Не надо плакать. Извини, что я подразнил тебя. Мне не следовало этого делать. Только не плачь.
От его сочувствия ей стало еще хуже. Или лучше. Она и сама не знала. Но, рыдая, она обхватила его руками за шею. Ратледж положил руку ей на спину и стал поглаживать ее. Рука у него была тяжелая, сильная, а Фредерике отчаянно нужно было, чтобы именно теперь кто-нибудь ее поддержал. Пусть даже это будет Бентли Ратледж, самый отъявленный шалопай во всем христианском мире. Его нельзя было не любить, и, несмотря на его скверную репутацию, ей всегда было с ним удивительно хорошо. Он никогда не был ни-заносчивым, ни надменным, ни равнодушным. Он был просто… Бентли.
— Успокойся, успокойся, — приговаривал он, похлопывая ее по спине.
— Ах, Бентли, я так несчастна! — всхлипывала Фредерика. И тут она позволила себе невиданную роскошь уткнуться лицом в лацканы его сюртука и совсем распустить нюни. От него пахло лошадьми, табаком и бренди — сразу чувствовалось, что это мужчина.
Эта мысль возникла словно гром среди ясного неба и ошеломила ее. Ее тело вновь сотрясло рыдание. Ратледж в ответ, пристроив ее голову под своим подбородком, крепко прижал ее к себе.
— Что произошло, Фредди? — прошептал он, прижимаясь губами к ее волосам. — Кто-нибудь обидел тебя? Кто? Старине Бентли ты всегда обо всем можешь рассказать.
