Когда Фредерика распахнула дверь в спальню Бентли, солнце садилось, заливая комнату золотистым светом. В массивном камине кто-то уже успел разжечь огонь, а ее дорожный несессер стоял возле кровати. Она услышала, как за ее спиной закрылась дверь и Бентли повернул ключ в замочной скважине, и неожиданно занервничала.
Но почему? Это был всего лишь Бентли. И то, что ей показалось, будто в нем наряду с добротой существует жестокость, было всего лишь игрой ее воображения и объяснялось усталостью. Она чувствовала желание, которое ощущалось и в его взгляде, и в прикосновении. Она тоже хотела его. Она понимала, что рискует, однако вышла за него замуж. Так что теперь, пусть даже ей вдруг стало страшновато, почему бы не воспользоваться преимуществами, которые сулил этот брак? А кое-какие преимущества в браке с Бентли, несомненно, были. В этом отношении Уинни была права.
Бентли, обогнув кровать, подошел к камину, все еще одетый в обтягивающие бриджи и сапоги для верховой езды. Чуть помедлив, он повернулся к ней и поднял руки.
— Миссис Ратледж, — тихо произнес он, приподняв одну бровь. — Не соблаговолите ли вы исполнить супружеский долг и помочь мне снять сюртук?
Фредерика сразу подошла к нему, и ее руки скользнули под тонкую ткань сюртука к его плечам. Большую часть долгого дня он провел в седле, и от него пахло лошадью, потом и еще чем-то, присущим только ему. Он повернулся, высвободил из рукавов руки, и на нее пахнуло теплом его тела. Фредерике много раз приходилось видеть мужчин без одежды. Но ни один из них не был так красив. Плечи у него были широкие, массивные, а его темные, несколько длинноватые волосы слегка загибались, прикасаясь к воротнику, и резко контрастировали с первозданной белизной батиста сорочки.
Она загляделась на него.
—Дорогая! — тихо окликнул он, выводя ее из оцепенения. — А жилет?
Она посмотрела ему в глаза. Как видно, он действительно хотел, чтобы она его раздела! Эта процедура показалась ей глубоко интимной. И такой волнующей! Но ее неумелые пальцы с трудом справлялись с пуговицами. Когда наконец удалось расстегнуть последнюю, Бентли опустил длинные темные ресницы и, поблагодарив, стряхнул жилет на пол.
В волне тепла, хлынувшей от сорочки, она различила едва уловимый запах мыла.
— Боюсь, я не сумею развязать твой галстук, — призналась она.
Взяв ее пальцем под подбородок, он повернул к себе ее лицо.
— Я научу вас, миссис Ратледж, — сказал он с озорной улыбкой. — Я научу вас всему, что вам следует знать.
