На какое-то мгновение Эмануэле увидел Йоланду, которая вихрем носилась среди белых рубашек. Потом она снова исчезла. Йоланде порой казалось, что ее совсем закружила плотно обступившая толпа, однако она всякий раз замечала рядом с собой гиганта с ослепительными зубами и белками глаз и от этого почему-то чувствовала себя в безопасности. Двигаясь своей мягкой походкой, он не отставал от нее ни на шаг. Под неподвижной белой робой мускулы его огромного тела должны были перекатываться, крадучись, как коты, грудь медленно поднималась и опускалась, словно вбирала в себя воздух бескрайних океанских просторов. Неожиданно его голос, напоминавший грохот камней, перекатывающихся в железном буе, начал с расстановкой произносить какие-то слова. Переплетаясь в причудливом ритме, они вдруг стали оглушительной песней, и все закружились на месте, словно под музыку.
Тем временем Мария Липок, которая всюду знала укромные местечки, сидя на руках у усатого матроса, начала пинками прокладывать себе путь к низенькой дверце задней комнаты. Сначала Феличе не хотел, чтобы открывали эту дверь, но сзади, напирая, хлынул весь поток, в конце концов затопивший комнатушку.
Эмануэле, съежившись на табурете, остановившимися глазами взирал на всю эту сцену.
– Что же это там творится, Феличе? Что там творится? – повторял он.
Но Феличе не отвечал. Он думал о том, что ему делать, – в баре совершенно не осталось ни вина, ни еды.
– Беги в «Валькирию» и попроси одолжить нам несколько бутылок, – приказал он мальчику-луковице. – Все равно чего, хоть пива. И какой-нибудь еды. Ну, бегом!
В это время Йоланду тоже втолкнули за дверцу; там оказалась комнатка с занавесками на окнах, с аккуратно приубранной и накрытой голубым покрывалом кроватью, умывальником и всем прочим. После этого верзила принялся спокойно и методично выдворять из комнаты остальных матросов, подталкивая их своими огромными ручищами и в то же время не выпуская Йоланду, которая стояла у него за спиной. Но все матросы почему-то непременно хотели проникнуть в комнатку, и волна, которую верзиле удавалось отпихнуть от дверей, тотчас же возвращалась назад, становясь, правда, все меньше и меньше, так как кое-кто, устав бороться, отходил в сторону. Йоланда была очень довольна, что у гиганта появилось это занятие: теперь по крайней мере она могла немного передохнуть и поправить бретельки бюстгальтера, все время вылезавшие из-под платья.
А Эмануэле все наблюдал. Он видел, как ручищи верзилы выталкивали матросов за дверь, за которой, без сомнения, находилась его исчезнувшая жена, как моряки волнами штурмовали вход в эту комнатку и как каждая волна раз от раза уменьшалась на одного-двух человек – сперва десять, потом восемь, потом семь… Если так пойдет дальше, то через сколько же минут верзиле удастся запереть дверь?
