– Зарежет, честное слово, зарежет! – притворно охнула она, выходя на остановке.
Место возле Чарли так и осталось незанятым до самого Парк-авеню. Мальчик молча сошел с автобуса и даже не попытался помочь Пат: так отчужденно держалась она. Пока автобус не отошел на достаточное расстояние, Пат шагала поодаль, как незнакомая. Щеки у нее горели, и она так торопилась, как будто за ней кто-то гнался. Чарли издали наблюдал за ней: и смешно ему было, и горько, и хотелось сказать что-нибудь злое себялюбивой девчонке.
– Можете не бежать так, мисс Причард, – произнес он наконец: – никто за вами не гонится – ни черные, ни белые!
– О-о, старая дура! – плачущим голосом сказала Пат. – Как она смела так говорить обо мне!.. Как смела!.. – Она топнула изящно обутой ножкой. – И зачем ты только выдумал садиться в автобус! – набросилась она вдруг на Чарли. – Захотелось неприятностей?..
Чарли насмешливо посмотрел на нее.
– Мне очень жаль… – сказал он, – мне очень жаль, что так вышло: целили в негра, а попало белой леди…
Пат слегка смутилась.
– Да, конечно… тебе было еще неприятнее, – пробормотала она. – Эта дура и на тебя набросилась, обидела…
Чарли пожал плечами.
– Я привык, – сказал он. – Я привык, что вы, белые, не считаете негров за людей. – Он гордо встряхнул головой. – Но я знаю, почему это так. Потому что все черные чересчур кротки и покорны. Они не были такими во времена Джона Брауна, и тогда белые поняли, чего мы стоим. Вот погоди, дай мне только стать взрослым, и я покажу всем, на что способны негры!..
Его руки дрожали. Он спрятал их в карманы.
Пат смотрела на него с удивлением.
– Вон ты какой, оказывается… – пробормотала она. – А я и не подозревала! – И сразу, чтобы переменить разговор, успокоиться самой и успокоить мальчика, сказала: – Сейчас мы и дома. Увидишь мой белый с золотом театр.
Чарли покачал головой:
– Нет, Патриция, не пойду я к тебе. Достаточно у тебя было неприятностей из-за меня. Подумай: вдруг меня увидит сам Босс или твоя мать. Тут уж не удастся сделать вид, будто ты со мной незнакома, – прибавил он насмешливо.
Пат слегка покраснела.
– Мне очень жаль… я… просто растерялась, – сказала она извиняющимся тоном. – И ты Не должен сердиться на меня, Чарли. Мне так хочется, так хочется показать тебе мой театр: ведь ты – мой друг.
И она так просительно и ласково заглядывала ему в лицо, так теребила его за рукав, что мальчик не выдержал и сдался. Но еще долго, как жгучая заноза, горела в нем только что пережитая обида.
