Совершенно иной является ситуация с агентурной разведкой. В рамках этой подсистемы действуют не полки и эскадрильи, а отдельные люди со своими совершенно индивидуальными особенностями: интеллектом, лояльностью, стойкостью, инициативностью, фантазией. Везением, наконец. Поскольку этих людей очень мало (по сравнению с характерной численностью армий), никакому усреднению их деятельность не поддается, оставаясь величиной, априори совершенно непредсказуемой. А это означает, что возможны – и время от времени реализуются – ситуации, в которых деятельность одного разведчика может привести к бифуркации в системе «война», то есть к потере аналитичности. Классическая модель операции, построенная на равной информированности сторон, сразу же станет неадекватной, и выводы классической военной теории будут опровергнуты.
«Если бы войско знало, войско побило бы войско», – гласит французская пословица.
Неаналитичность агентурной разведки проявляется прежде всего как ее сверхэффективность. Во время Первой мировой войны с деятельностью шпионов связывают катастрофические для немцев результаты «прорыва» группы кайзеровских эсминцев в Финский залив. (Гибель немецких эсминцев на русских минах и под огнем наших пушек ярко описана у Валентина Пикуля в «Моонзунде». – Прим. ред.) Анализируя деятельность немецкого агента, который «наводил» подводные лодки на союзные конвои, ответственный офицер ВМС союзников заявил: «Линкор, свободно разгуливающий на коммуникациях, не причинил бы нам столько вреда». (А ведь это был всего лишь один агент! – Прим. ред.)
Следующая война принесла еще более разительные примеры. Разгром японского флота при Мидуэе стал возможен благодаря довоенной деятельности одного (двух) человек, добывших секрет японской шифровальной системы. (Благодаря этому американцы смогли узнать о том, куда идет японский флот. – Прим. ред.) В некотором смысле эти два человека подменили собой для США по крайней мере три ударных авианосца (что представляет собой где-то около 50 процентов всего наступательного потенциала флота США, создаваемого десятилетиями на деньги всей страны). Аналогичную роль сыграла операция «Ультра» в срыве решающего наступления Роммеля под Эль-Аламейном.
До сих пор трудно оценить реальные результаты деятельности супругов Розенберг в США и О. Пеньковского в СССР. В обоих случаях, однако, можно уверенно говорить о стратегических последствиях шпионажа.
Если согласиться с тем, что разведка – прежде всего агентурная разведка – представляет собой непредсказуемое, хаотическое звено в сугубо аналитическом мире военной науки, становится понятной и общепринятая недооценка ее роли (что проявляется, в частности, в вопросах о званиях и наградах: очень редко разведывательной сетью страны руководит человек в звании выше генерал-майора) и чрезвычайно жестокое отношение к пойманным неприятельским шпионам, которых в военное время казнят, а в мирное – приговаривают к многолетнему тюремному заключению.
