— Откуда я могу знать, куда пропал твой гений?
— Феликс, еще раз вернусь ко второму вопросу. Я знаю, что какая-то женщина заплатила Вадику через тебя. Кто это?
— Маша, была бы ты мужчиной…
— Я бы тебе сказала спасибо. Но вот женщин удовольствия иногда заставляют раскаиваться, поэтому не жди от меня благодарности. Кто это была? Мишель?
— Какая еще Мишель?
— Только не надо говорить, что ты не знаешь никакую Мишель.
— В три часа ночи всех своих знакомых трудно вспомнить.
— Но ты не можешь не помнить человека, который просил тебя заплатить Вадику. Такие просьбы не часто делаются.
— Еще раз могу повторить, Маша, что я тебя просто не понимаю.
А я поняла, что сделала глупость. Феликс — не Вадик, и, как Вадика, я его не смогу напугать игрушечным пистолетом.
— Феликс, ты знаешь Олю?
— Какую еще Олю? Их много на свете, всяких Оль.
— Оля, она говорит, что Мишель ее мама, но ненастоящая. Только не повторяй снова, что не знаешь Мишель.
— Женщин с таким именем тоже немало.
— Не в Москве. Здесь их не так уж много.
— Допустим, знаю. И что ты хочешь сказать?
— Ее убили, вчера вечером.
— Кого убили?!
— Мишель.
Феликс быстро, с руками, засунутыми в карманы халата, прошелся до окна и, вернувшись на прежнее место, встал передо мной, как будто он был не у себя дома, а на сцене театра, и показывал зрителям, как ошеломила его новость.
— Маша, это шутка такая? — почему-то строго спросил он меня.
— Феликс, это правда такая.
— Откуда ты это знаешь? Как это случилось?
— Откуда я знаю, не имеет значения. А как это случилось, я не видела.
— Причин и поводов, конечно, для такого конца ей хватало, — задумчиво, как это делают артисты в театре, проговорил Феликс, по-моему, он вообще, после того как выделил деньги на постановку спектакля, стал считать себя великим актером, скорее всего трагиком.
— Ты хорошо ее знал, Феликс? — спросила я.
— Конечно, мы были друзьями.
— А пять минут назад ты сказал, что разных Мишель много.
— Маша, как ты можешь, в такую минуту.
— В какую минуту, Феликс? Я не знала эту женщину. А знаешь, сколько каждую такую минуту умирает на земле людей, которых я не знаю?
— Твой цинизм… Он сейчас не уместен, — Зато уместно мое желание узнать о моем близком человеке.
— Маша, извини, я не могу сейчас с тобой разговаривать.
— Можно подумать, что она была твоей тайной любовницей.
— Мы были с ней знакомы, этого достаточно.
Я не стала повторять, что только что он не хотел признавать, что вообще знает женщину с таким именем. Я уже поняла, что поступила глупо, сказав о смерти Мишель, теперь у Феликса хороший повод уйти от разговора со мной. А разговаривать со мной он очень не хочет, это видно сразу.
