Господарка ухватила горячую горбушку. Густо посыпала солью с перцем и плюхнулась в кресло, слушай женскую болтовню. Отсюда все виделось по-другому, казалось глупым сном. Барболка блаженно жевала горбушку, когда вбежавший конюшонок заорал, что едут.
— Нашли, — провозгласила Моника, подняв палец, — гици б так быстро не вернулся.
— А то ж, — откликнулась Анелька, — господарь он такой, его со следу не собьешь.
Барболка бросилась к воротам и поспела вовремя. Всадники въезжали в ворота. Рыжий Пала и вороной Миклоша мерно шагали голова в голову, меж ними провисала ловчая сеть, в котором лежало что-то длинное, закутанное в плащ. Сзади, по трое вряд ехали витязи. Громко и отчаянно взвыла собака, ей ответило десятка два других.
— Не жилица, — простонала Моника. Остальные промолчали. Пал спрыгнул с коня, не знаешь, что слепой, нипочем не скажешь. Барболка не хотела трогать мужа, но ноги сами сорвались с места. Женщина повисла на шее своего господаря, откуда-то взявшиеся слезы выплеснулись наружу, потекли по щекам.
— Что ты, — пробормотал Пал и повторил, — что ты…
— Ты вернулся, — и плевать, что их видят все, — вернулся!
— Конечно, — муж прижал ее к себе, — беды-то… Мы и Аполку нашли, побитую, но живую. Повезло ей, еще два шага и все!
Аполка и в самом деле повезло, но Барболку отчего-то это не обрадовало. Вцепившись в мужа, женщина смотрела, как бледный, притихший Миклош нес на руках замотанную с головой Аполку. Собачий вой стал нестерпимым. Псари силком затаскивали ошалевшую свору в замок, в небе толкались серые облака.
— Дым не возвращается, — прошептала Барболка, — возвращается не дым…
1
Бывает, человек то ли уснул, то ли в обмороке, сердце бьется, грудь дышит, а не добудишься. Так и Аполка. Жила, как во сне, а теперь и вовсе уснула и не просыпается.
Оставалась одна надежда — на столичных лекарей, но до Алати еще нужно было добраться. Миклош почти не сомневался, что толку от них не будет, теперь в Крионе скажут, что сын алатского господаря уморил агарийскую жену. Ничего хорошего в этом не было, да и Аполку было жаль. Виноватым Миклош себя не чувствовал, другой на его месте от опущенных глаз да вышивок давным-давно бы десяток подружек завел, а он терпел, оттого, видать, и снилась ему Барболка. Жаль, больше не снится, как отрезало.
Смотреть на живую Барболку было мучительно, но проститься с ней Миклош не мог. Вот и тянул с отъездом, пока не придумал, как цаплю с кречетом помирить, а заодно и отца успокоить. Надо оставить Лукача на попечение Пала и Барболки. Королю в горы не дотянутся, а спящую Аполку дядюшка Иоганн пускай забирает да лечит, если захочет. Миклош совсем, было, собрался идти к сакацкому господарю, и тут вбежал слуга. Господарка очнулась и зовет мужа. Миклош бросился в спальню.
