Миклош выпил вино, не почувствовав вкуса, и с силой швырнул кубок об пол. Сверкнули алые брызги. Пал Карои поднялся, протянув руку невесте. Барболка вскочила, кровь прилила к смуглой коже, делая чужую красавицу еще прекрасней и недоступней.
— Радуйтесь, — заорал счастливый Иштван, разбивая стакан.
— Радуйтесь, — Янчи казался растерянным, как ребенок, увидевший чудо.
Радуйтесь! Радуйтесь. Радуйтесь!
Седые усы коснулись алых губ, сверкнули золотом обручальные браслеты, полетела в сторону белая вуаль, золотые мониста, широкий, увитый лентами пояс, следом на пол одна за другой легли четыре алые юбки. Невеста осталась в длинной, вышитой белыми розами рубашке. В рубашке! Закатные кошки, она и впрямь девственница!
Пал Карои подхватил раскрасневшееся чудо на руки и уверенно, не знаешь, нипочем не скажешь, что господарь слеп, понес в спальню. Под ноги молодым полетели цветы калины и листья папоротника. Громко заголосили подруги невесты, оплакивая потерю, а Матяш Мекчеи не мог отвести взгляда от черной головки в белом венке, спрятавшейся на груди высокого седого витязя. Она его любит, а он ее, и с этим ничего не поделать, будь ты хоть трижды господарь и красавец!
Громко хлопнула увитая зеленью дверь, повскакавшие с мест гости плюхались назад, хватались за кубки. Виночерпии сбились с ног, Миклош пил вместе со всеми, и больше всех, но отчего-то не пьянел.
— Зззздоровье молоддддых, — выкрикнул пьяненький Иштван, — сына им… хорошего… К Зимнему Излому
— Погоди с сыном, — цыкнул кто-то сбросивший из-за жары доломан, — пускай наиграются… Для начала!
— Оно так, — важно кивнул Иштван, — сначала цццветочки… Потом яббблочки.
Миклош залпом допил тюрегвизе тут же вновь протянул кубок, который не замедлили наполнить, но голова, как на грех, оставалась ясной. Иштван с приятелем продолжали бубнить о том, что творится в спальне, и вспоминать собственные подвиги. Миклош с досадой отвернулся и увидел на высоком стрельчатом окне давешнюю девчонку. Черноглазое чудо, волосы которого украшал такой же венок, как у невесты разулыбалось, замахало ручонками, и тут до витязя дошло, что малышка, как две капли воды похожа на Барболку. Неужто сестры? А он думал, молодая господарка — сирота.
— Ты чего? — Янчи от души ткнул друга в бок, — луны не видал?
— Да там малявка эта, — Миклош протянул стакан, — налей!
— Кто? — не понял Янчи, но налил.
— Та, чернявая, с переправы, на окне сидит.
— А я думал, ты не пьяный, — удивился Янош, — нет там никого, в такую высь разве что кошка заберется или воробей залетит.
