Анакс говорил о брате так, словно его здесь нет. Видимо, это что-то означало, но Диамин не знал, что именно.
— И что говорит пес?
Воистину у этого человека нет ни души, ни сердца!
— Пес убит. Чтобы эория могла бежать, один из сочувствовавших ей слуг подсыпал псу яд.
— Значит, Гиндо сначала украли, а потом отравили для пущей достоверности. Бедняга... Если это, разумеется, был Гиндо, который пропал у меня осенью.
— Ринальди Ракан отрицает свою вину.
— Да.
— Беатриса Борраска настаивает на своем обвинении?
— Мой анакс! Эго сделал он... Он...
— Прошу назвать имя.
— Ринальди Ракан, брат и наследник моего анакса!
— Что скажет Абвениарх?
Богопомнящий говорить не спешил, с многозначительным видом глядя в небо. Его не торопили — как же, непредвзятый и милосердный судия! Наконец он что-то надумал, и Диамни показалось, что он очень доволен собой. Красивая холеная рука поднялась в ритуальном жесте.
— Пусть Беатриса Борраска поднимется на холм Абвениев. Если ее ребенок от семени Раканов, Ушедшие его признают, если нет, не о чем и говорить.
Ай да Богопомнящий! Ай да молодей! Все правильно! Жены анаксов, ожидая ребенка, проходят испытание, ведь Ракан может завещать Силу, которой владеет, лишь мужчине своей крови. Если Ринальди невиновен, Абвении оттолкнут Беатрису и ее дитя.
— Эория готова подняться на холм? — Голубые глаза Эридани не сулили ничего хорошего.
— Да!
— Что ж, — Эридани холодно взглянул на закутанную в четырехцветный плащ женщину и еще холоднее на брата, — быть по сему. Завтра утром эория Беатриса поднимется на холм Абвениев и докажет свою правоту. Если обвинение подтвердится, эпиарх-наследник предстанет перед судом высших эориев. Если нет и если после этого обвинительница не докажет, что ее вынудили оклеветать брата анакса, судить будут ее. До того, как я данной мне властью разбужу силы Ушедших, обвинительница может отказаться от своего слова, а обвиненный признать свою вину, обретя право самому оборвать свою жизнь. И да вразумят Абвении того, кто лжет.
Ринальди пожал плечами и направился в сторону дворца. Перед ним расступались, как перед прокаженным, но эпиарх, кажется, этого не замечал. Четверо воинов, повинуясь взгляду анакса, подошли к Беатрисе. Неистовый, словно бы сжигавший ее изнутри огонь погас, остались страх и безнадежность. Бедная девочка, страшно подумать, что ей довелось вынести, если она решилась открыть свой позор и потребовать суда. Диамни Коро никогда не любил наследника и не верил ему, а после случая у храма Анэма стал бояться Ринальди. Теперь жизнь подтвердила его правоту, но художник дорого бы дал за то, чтобы ошибиться.
