– Нет… образ веры. Принесение в жертву человека для благословения души. В этой Семинарии совершенство души и тела образуют единство. Тело трактуется как временный футляр для слабой души.
– Но это же идиотизм, Джесси!
– Но они так живут. У колонистов есть около двадцати пяти способов подавления собственных слабостей.
– Судя по некоторым из этих способов, я очень сомневаюсь в том…
– Молчи, Брон! Сюда кто-то идет!
Его взгляд вперился в полумрак, но он никого не заметил. Он снова посмотрел на Святую Реликвию и на этот раз открыл связь между философией, выраженной в мотивах росписи колонн, и странным взглядом блестящих глаз зверька. Это вызвало в нем проявление гипноличности, и он, помимо своей воли, упал на колени, с руками, сложенными на груди в зрячей молитве. И тут за его спиной послышались чьи-то шаги.
– Андер Галтерн?
– Это я, – он поднялся и повернулся к подошедшему.
Человек был высоким, аскетически сложенным, с седыми волосами и настороженным взглядом.
– Мы ждали тебя вчера, Галтерн. Чем ты можешь оправдать свое опоздание?
– Ашур был уничтожен и я сам едва не погиб.
– Ты считаешь, что тривиальные хлопоты избавляют от выполнения обязанностей?
– Тривиальные? К черту… – начал Брон, отбрасывая свою гипноличность.
– Брон, спокойно!
– Андер, ты прошел испытание мастера и имеешь право выбрать кару сам. Что ты предлагаешь?
– Джесси, что я должен отвечать? Гипноличность не сработала!
– Подожди немного, этого нет в программе. Мы постараемся найти Андера.
– Ашур почти уничтожен, – громко произнес Брон. – Разрушители контролируют город. Вне этих стен никто не имеет права ходить и даже жить. Ты был призван к каре.
– Андер Галтерн, – у человека заблестели глаза и на лице сверкнула бешеная улыбка. – Ты разочаровал меня. Мы не привыкли ждать таких ответов от Галтернов. Говори, что ты выбираешь, или я выберу сам.
– Рубашка, Брон!
– Рубашка.
Глаза незнакомца расширились и лицо разгладилось.
– Теперь извини меня, Андер. Я не хотел обидеть Галтернов. Но, пойми, это необходимо…
Гипноличность захватила Брона с новой силой.
– Ты сомневаешься в моем решении, брат?
– Я скажу, – в глазах незнакомца было видно смущение и глубокий стыд, – что твой поступок не требует столь суровой кары. Позволь мне спросить тебя, ты в самом деле готов принять рубашку?
– Радость! – ответил Брон, все еще во власти гипноличности.
Жрец пожал плечами.
– Очень хорошо. Я проведу тебя в келью. Рубашку принесут туда.
Брон двинулся следом за ним. Они покинули зал через дверь и шли бесконечными коридорами, угрюмыми и голыми, не дающими ни малейшей радости человеческому желанию контраста.
