Краск Пух шагнул вперед и от всей души врезал типу в черной мантии туда, где под капюшоном должна была быть челюсть. Судя по уверенному, твердому стуку, она находилась на месте
– Аргх, – удивленно сказал волшебник и брякнулся на задницу.
– Вон! – рявкнул поллитртриналох, мгновенно превратившийся в разгневанного ассенизатора, и замахнулся ногой...
Пинок пришелся в пустоту.
Волшебник, демонстрируя присущую его породе увертливость, ловко вскочил на ноги и одним движением выскочил в коридор. Когда пылающий праведным гневом Краск Пух выглянул за дверь, там было пусто...
Единственное, что его утешило, – сосиски оказались настоящими, из жира, хорошо перемешанного с мелкими опилками. Кетчуп был настолько ядовит, что им отравилась бы крыса.
Для Краска Пуха наступил такой редкий в последнее время момент радости.
Шнора Орина разбудил стук входной двери. Потом начали раздаваться звуки, которые обычно производит человек, пытающийся тихо пройти через темную комнату: приглушенные удары, стук падающей мебели, сдавленные проклятия...
– Да ладно, не дергайся, я уже не сплю, – сказал Шнор и в доказательство своих слов звучно зевнул.
Спящие никогда не зевают, хотя иногда разговаривают.
Зажглась свечка, вырвав из тьмы лицо, принадлежащее Арсу Топыряку, только бледное и какое-то исхудавшее. Черные волосы, вечно топорщащиеся непокорным ежиком, сейчас висели слипшимися прядями. Под правым глазом красовался свежий синяк, под левым – царапина.
– Что с тобой сделали? – потрясенно спросил Шнор. – Продали в рабство на пиратскую галеру, а ты оттуда сбежал? Или заставили таскать камни, рыть землю и месить глину?
– Хуже, – мрачным голосом ответил Топыряк, – я работаю на выборах.
– Чего?
– Ну, делаю всякие штуки для мэра Мосика Лужи, чтобы его выбрали еще раз...
– Ага, – Шнор сделал вид, что понял. – Это какие такие штуки?
– Сегодня мы начали с того, что вешали растяжки, – Арс заскрипел зубами, – это такие полосы ткани, на которых краской написана всякая дребедень. Их натягивают поперек улиц.
– Эээ... а как же ходить?
– Их вешают высоко, – объяснил Арс, – и для этого нужно лазить по водосточным трубам и забираться на чердаки.
Мантия Топыряка, по чистоте не отличающаяся от ква-квакской мостовой, то есть от грязи в чистом виде, красноречиво говорила, что не все восхождения завершились удачно.
– Потом мы организовывали встречу мэра с лохами... с избирателями. На Молоточной площади.
– Это где?
– Ближе к правой окраине, – Арс неопределенно махнул рукой. Рукав, державшийся на честном слове и последних нитках, при этом движении отвалился. – Недалеко от Дыр.
