К сожалению, мы никогда не могли куда-нибудь пойти вечером в субботу. Но он не жаловался. Странно, правда?
Да, я тоже так думала.
Кроме всего прочего, Джеймс помогал мне считать мои чаевые. И давал замечательные советы, куда вложить эти деньги: в государственные облигации и все такое.
Я же обычно покупала туфли.
Вскоре, однако, мне повезло и меня из официанток уволили (глупое недоразумение, в котором оказались замешаны я, несколько бутылок импортного пива, предложение сесть на колени — и совершенно неблагоразумный клиент без капли чувства юмора. Я все же надеюсь, что у него не останется шрамов). К счастью, мне тут же удалось устроиться на другую работу, с более приемлемым расписанием, так что наш роман развивался уже в нормальное время.
А еще немного погодя мы съехались. И через некоторое время поженились. Еще через пару лет мы решили завести ребенка. Мои яичники не возражали, от матки тоже не поступало протестов, так что я забеременела. И родила девочку.
Теперь вы вполне в курсе дела.
И если вы ожидаете от меня жутких рассказов о родах, щипцах, стонах от боли и вульгарного сравнения с попыткой выдавить из себя тридцатифунтовый мешок картошки, то, простите, мне придется вас разочаровать.
(Ладно уж, просто смеха ради, вспомните свою самую сильную боль при месячных, умножьте ее на семь миллионов и растяните на сутки — вот тогда вы будете иметь приблизительное представление о том, что значит рожать.)
Да, это было страшно, неудобно, унизительно и очень-очень больно. И одновременно волнующе и прекрасно. Но для меня самым главным было то, что все это наконец закончилось. Я вроде бы помнила о боли, но у нее больше не было власти мучить меня. Однако когда Джеймс меня бросил, я осознала, что скорее соглашусь еще сотни раз пройти через родовые муки, чем испытывать ту боль, которую причинил мне его уход.
Вот как он объявил мне о том, что бросает меня.
После того как я впервые подержала дочку на руках, сестры забрали ее у меня и отнесли в детскую палату, а меня отвезли назад в мою, и я ненадолго уснула.
Проснувшись, я увидела, что Джеймс стоит надо мной, не сводя с меня зеленых глаз, ярко выделяющихся на белом лице. Я сонно и победно улыбнулась ему.
— Привет, дорогой, — сказала я.
— Привет, Клэр, — ответил он.
По глупости я решила, что его мрачность и серьезность — дань уважения моему подвигу. (Вот моя жена, она сегодня родила ребенка: она настоящая женщина, дарительница жизни и все такое прочее.)
