— By Хан с нами не полетит.
Коротышка поразмыслил над этим последним известием. Бросить их By Хан не мог: он был слишком верен Инди. Значит, тот либо мертв, либо схвачен, либо прикрывает их отход. Любая из этих трех версий представлялась вполне вероятной. Во всяком случае, теперь вся забота о безопасности их брата по духу и покровителя ложилась целиком на его, Коротышки, плечи.
— Не беспокойся, Инди, — заверил паренек. — Теперь твой телохранитель — Коротышка.
Уилли отважилась обернуться и кинуть взгляд назад. Далеко позади на повороте сверкнули фары преследователей.
— Лишнее место в самолете займу я, — сухо заявила она. — Кстати, куда мы летим?
— В Сиам, — отозвался Индиана, перезаряжая пистолет.
— Сиам?.. — вздрогнув, переспросила Уилли. — Но я для этого я неподходяще одета...
Ей хотелось жаловаться, спорить, но, похоже, ни одно божество и ни один судья в этом языческом мире не желали смилостивиться над ней. И меньше всех — этот неотесанный чурбан, восседавший рядом. Она с горечью взглянула на него. А может быть, все не так уж и плохо? Как-никак в Сиаме ей еще бывать не приходилось.
Мимо промчался установленный на обочине указатель “АЭРОПОРТ НАНГ ТАО”. Преследователи, казалось, вновь стали нагонять их. Коротышка свернул на гравиевую дорожку, ведущую к взлетной полосе, где разогревал двигатели трехмоторный самолет. “Дуйсенберг” со скрежетом затормозил на площадке перед ангаром, и все трое выскочили. Коротышка тащил на плече сумку Джонса.
В проходе для пассажиров их встретил английский чиновник:
— Доктор Джонс, моя фамилия Вебер. Со мной беседовал ваш... помощник, — стрельнув глазами в сторону Коротышки, сообщил англичанин. — Мне удалось отыскать для вас три места. К сожалению, только в грузовом самолете, полном домашней птицы...
— Он что, издевается? — возмутилась Уилли.
— Мадам, — официально обратился к ней Вебер, — это лучшее, что мне удалось раздобыть для вас за столь короткое... Боже мой! Вы ведь Уилли Скотт, знаменитая певица?
Уилли не знала, куда глаза девать при виде глупой улыбки, в которой расплылся англичанин. Но затем вдруг почувствовала себя польщенной: это же надо, чтобы в такой дыре, в худший день своей жизни встретить поклонника!
— Да, вы угадали, — зарделась она горделивым румянцем.
— О, мисс Скотт! — залепетал чиновник. — Я столько раз имел счастье наслаждаться вашими выступлениями... Скажу больше...
Уилли уже начала было подумывать, что день в конечном счете выдался не такой уж ужасный, как вдруг Джонс опять все испортил, рубанув:
