Водитель «БМВ» имел внушительные размеры. Несколько снежинок упало на его плечи, спрятанные под темно-малиновым кашемировым пиджаком, упали за ворот дорогой рубашки, скрывающей массивную трапецию шеи, и теперь таяли там. Деловито и почти безэмоционально, словно выполняя привычную функцию, он нанес Растяпе прямой правый удар. Растяпа, конечно же, был открыт — сопли и слюни веером брызг разлетелись в разные стороны. Удар приличный и довольно профессиональный — вполне возможно, что водитель «БМВ» в прошлом боксер, — но вполсилы, и нос скорее всего у Растяпы не сломан. Ну что ж, Растяпа, вот тебя и выучили, впредь будешь осмотрительнее, счастливый человек, не заметивший, что времена изменились и по улицам расползлось опасное безумие… Но Растяпа удержался на ногах и вдруг совершил свою главную ошибку.
(Он подумал, что такие ОТМОРОЖЕННЫЕ, как Растяпа, порой парадоксальным образом оказываются сделанными из очень прочного материала.)
Выронив пакет с бутылкой шампанского, — та, к счастью, не разбилась, упав в мягкий снег, — он поднял кулаки, приняв нелепую стойку. Растяпа решил защищаться. Самый-Безобидный-И-ОТМОРОЖЕННЫЙ-Человек-На-Свете решил заделаться красной тряпкой для быка. Танк и мотылек… Ну, Растяпа, ты действительно поэт и плевать тебе на перемены, краснокожий, ты их не замечаешь. Теперь тебя будут учить по-настоящему. Самый-Растакой-Человек-На-Свете, на свою беду, оказался гордым и прочным внутри. Эх, Растяпа, ты что, собрался изменить сегодня мир?
Серия из двух коротких и точных ударов была гораздо серьезнее, и Растяпа растянулся на мокром асфальте перехода. В лужах вокруг переливались желтые московские фонари. Какие-то вечные сердобольные старушки нашли в себе силы для осуждения и сострадания. Но его, как и большинство прохожих, все это не касается. Сам он виноват, Растяпа, чудо в перьях…
Потом был удар, нанесенный носком ботинка, и крик женщины:
— Боже мой, ты же убьешь мальчика… Остановите его кто-нибудь! Мужчины!
Он продолжал шагать по «зебре» перехода. Что-то с этим криком было не так. Между понятным человеческим порывом и этим криком плескалось что-то очень ненадежное и истеричное. Бам-пара-бам, а наша мадам, часом, не пьяна? Как там у нас обстоят делишки?
— Мужчины!!!
Сломленная дама, спивающаяся истеричная интеллигентка… И это вся поддержка, на которую может рассчитывать Растяпа? Все же лучше, чем ничего…
Еще один удар. Растяпа не отключился, но свернулся калачиком и тихо застонал:
