— На кого меня меняют? — тихо спросил Зелимхан.
Стилет бросил на него быстрый пристальный взгляд, но ничего не ответил.
— Шакалы, — процедил Рябчик, не поворачивая головы, — привыкли воевать с бабами… С бабами и детьми. Твари…
Стилет видел, как сжались кулаки Зелимхана, потом он потянул руки, сталь наручников впилась в кожу, но лицо оставалось непроницаемым. Зелимхан не имеет больше ни своих баб, ни своих детей, и Рябчик это знает, но мы находимся на войне, и мы всего лишь солдаты, и жалость, наверное, не совсем то, что мы можем себе позволить, а в воздухе находятся триста женщин и детей, и мы обязаны их защитить. Такие вот получаются дела. Ворон еще раз взглянул на запястья Зелимхана — зубья наручника явно где-то уже проникли сквозь кожу, должно быть, это адская боль, на лбу чеченца появилась капелька пота… Он что, собирается продержаться так до конца?
Потом Стилет проговорил спокойным и ровным голосом:
— Полтора часа назад взорвали военный вертолет и с ним пять молодых ребят… Сейчас в воздухе находится пассажирский лайнер, триста пассажиров, в том числе женщины и дети… Он заминирован на пять часов вечера. Умная бомба — сажать самолет нельзя, при высоте тысяча шестьсот бомба сразу срабатывает. — Игнат посмотрел на запястья Зелимхана, сдавленные зубчатой сталью наручников, кивнул, потом поднял взгляд на лицо пленника. Глаза Стилета были совершенно холодными. — Все это из-за тебя, дружок. Так что напрасно ты цокаешь копытом. Я сейчас ослаблю наручники, джигит, но если ты намерен увечить себя дальше…
— Не намерен. — Зелимхан спокойно протянул Игнату руки, затем недобро усмехнулся:
— Что это за историю ты мне плетешь?
— Я не прялка, джигит, — тихо отозвался Стилет.
— А я не конь.
— Что?!
— Я не цокаю копытом, я не конь.
Игнат некоторое время молча смотрел на Зелимхана, потом быстро открыл и снова защелкнул наручники. Отвернулся. Достал пачку «Кэмела» и какое-то время смотрел в окно.
— Спасибо, — негромко проговорил Зелимхан, чуть приподняв руки.
Ворон еле заметно кивнул, быстрым движением выбил из пачки сигарету, поймал ее губами:
— Рябчик, дай спичку.
Рябчик протянул ему биговскую зажигалку:
— Оставь себе, я курить бросил.
— Чего-чего?
— По крайней мере мне так кажется.
— По-моему, сегодня не самый подходящий день, чтобы бросить курить.
— А также пить и колоть наркотики, — ухмыльнулся Рябчик. — Ты прав, краснокожий, верни зажигалку и дай сигарету.
— Ты сказал, что сажать самолет нельзя, — проговорил Зелимхан. — Куда же мы едем?
