Что? Что случится в небе?!
И тогда словно прогремело:
— Костик…
Мальчик вздрогнул, и все кончилось, все внезапно прошло. Растворилось. Исчезло.
— Да что с тобой сегодня такое?
Все прошло. У него в руках лишь обычная катушка белых ниток с двумя ярко-красными иероглифами, и вокруг лишь притихший кабинет рукоделия. Почему все прошло? Что у него отнимают? Ведь только сейчас было. Совсем рядом. Мальчик обернулся — перед ним стоял учитель японского языка.
— Что с тобой такое, малыш? — проговорил он мягко.
От неожиданности мальчик выронил катушку, она упала на пол и размоталась. Дмитрий Михайлович ничего не слышал и не видел никакого сияния, и это хорошо, только сейчас он смотрит в растерянные глаза мальчика, все еще полные слез, и, наверное, о чем-то догадывается.
— Ну что ты? — учитель с беспокойством посмотрел на мальчика, а потом вдруг глубоко вздохнул и улыбнулся (чудной улыбкой, но только у него нет серо-голубых глаз). — Ну, как ты, уже в порядке?
— Да. — Мальчик благодарно кивнул. — Да-да… — И неожиданно без всяких переходов:
— Дмитрий Михайлович, а что это значит — «Священный ветер»?..
Учитель пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на упавшую катушку — верхний слой с иероглифами размотался, и катушка снова стала белой, а на убегающей по полу нити остались лишь ярко-красные пятна.
— Именно это ты написал на ней?
Мальчик кивнул.
— Я видел. У тебя скоро день рождения?
— Да. — Мальчик еще раз кивнул. — Только я очень не люблю дни своего рождения…
— Я знаю, знаю, малыш. — Дмитрий Михайлович подошел ближе и мягко обнял мальчика за плечи. — И я знаю, что ты очень тоскуешь…
Какое-то время они стояли молча, а потом мальчик отстранился и уже окрепшим голосом повторил свой вопрос:
— Что это значит? «Священный ветер»?
Учитель смотрел на него — все слезы уже высохли, эти быстрые детские слезы. Учитель улыбнулся:
— Для тебя это действительно так важно?
— Мне кажется, что да…
— Ну, хорошо. — Учитель, как бы соглашаясь с ним, прислонился к краю стола. Он почти уселся на стол, и мальчик отметил, что в другой ситуации этого никогда бы не произошло. — Во времена императора Хирохито, — тихо проговорил учитель, — во времена Второй мировой войны, в японской армии существовали особые летчики. Летчики-смертники, живые бомбы. Они назывались камикадзе. Так вот, эти два иероглифа с желтой повязки — «Священный ветер»… Таким был знак камикадзе… Мне неоднократно предлагали убрать повязку, но это часть истории, часть взгляда японца на Мир, такая же равноправная, как спокойствие чайной церемонии или стихи замечательного поэта Басе… Мы еще поговорим об этом, если захочешь…
