Так почему же двенадцать лет спустя тот же самый Пес сидел в номере дорогой гостиницы, когда я, обернув полотенцем мокрую голову, вышла из душа и с удовольствием отметила, что он застелил постель? Постель, которую мы с ним делили в течение последних десяти часов с прежней нашей страстью? Потому что берешь то, что можешь получить. Женщины любят поговорить. И если встречается мужчина, который любит слушать и вдобавок великолепен в постели, к черту все остальное. В твоих шкуре и сознании приходится обитать не кому-то, а тебе самой. И если ты, встретившись со своим давним любовником, можешь снова получать удовольствие от того, чем вы занимались и прежде, то все это и теперь твое, если ты этого хочешь. Хорошо ли это? Я знаю только, что жизнь — это цепь убывающих возможностей, и в самом ее конце ты обречена долгие дни просиживать в кресле, уставясь в одну точку. Я всегда это предчувствовала. Я хотела быть старухой, которая предается воспоминаниям, а не сожалениям и жалобам, до той самой минуты, пока смерть не позвонит в обеденный колокол.
В течение ряда лет Пес и я встречались, когда выпадала возможность. И почти всегда эти несколько дней были наполнены для нас обоих эгоистичной радостью. Оба мы после таких встреч чувствовали себя «дозаправленными». Его словцо, и очень точное.
Он застелил постель и прибрал в комнате. В этом весь он, Дугnote 1 Ауэрбах: человек организованный и добившийся определенных успехов. Я восхищалась им, но была рада, что мы не поженились.
Комната выглядела совершенно так же, как накануне, когда мы только переступили ее порог. Он сидел, положив руки на колени, и смотрел по телевизору какое-то шоу. Охи и ахи зрительской аудитории в этой темноватой комнате с сиреневыми стенами звучали как-то печально. Я стояла, глядя на него, вытирала волосы и прикидывала, когда мы сможем встретиться снова.
Не отводя взгляда от экрана, он сказал, что думал обо мне. Я спросила, о чем именно. Он ответил, что был женат и развелся, многое из того, что он планировал, так и осталось нереализованным и что в целом у него гораздо больше поводов для сожалений, чем для гордости. А вот у меня, мол, все наоборот. Когда я стала возражать, он поднял глаза и сказал: «Пожалуйста, не надо!» — таким тоном, как если бы я собиралась сделать с ним нечто ужасное.
Потом он выключил телевизор и попросил меня об одном одолжении — очень важном. Через дорогу напротив нашей гостиницы располагался супермаркет. Дуг хотел, чтобы я пошла туда с ним — ему нужно было купить бритву и шампунь. Он знал, что у меня оставалась еще масса дел до вылета вечерним рейсом в Нью-Йорк, но голос его прозвучал так настойчиво, что я не смогла ему отказать.
