В течение следующих нескольких лет до меня то и дело доходили самые разные сведения о Джеймсе, но я никогда не знала наверняка, что было правдой, а что — испорченным телефоном. Одни говорили, что он работает на лодочной станции, другие — что он закончил колледж и поступил на юридический факультет. Если последнее было верно, то он стал совершенно не тем Дж. Стилманом, которого я знала. По одним слухам, он жил в Колорадо, по другим — в Филадельфии. Был женат и был холост. Иногда, в часы бессонницы или депрессии, или просто перебирая в памяти все несбывшееся, я размышляла о моей первой любви и пыталась представить себе, как сложилась его жизнь. Первый, о ком я подумала, прочитав приглашение на встречу одноклассников, был Джеймс Стилман.
Отдавая дань прошлому, мы с Зоуи отправились обедать в стейк-хаус Чака. Как-то во время летних каникул мы обе подрабатывали там официантками. Домой мы возвращались поздними теплыми вечерами с щедрыми чаевыми в карманах, чувствуя себя очень взрослыми. Сам Чак умер несколько лет тому назад, но ресторанчик унаследовал его сын, и все в нем осталось как в прежние времена.
Зоуи собиралась о многом мне рассказать, но с того самого момента время вдруг решительно повернуло вспять, и мы обе с наслаждением погрузились в прошлое и с гораздо большей охотой говорили о том, что было тогда, чем о теперешних своих заботах. Получаса нам хватило, чтобы обозначить, кем мы стали и чего добились в жизни. Все шло к тому, что этот уикенд будет отдан воспоминаниям, фотоальбомам, вопросам вроде «А что сталось с?..» и вздохам — при мысли о том, какими мы были. За обедом разговор о том, чего мы сумели добиться и к чему стремимся в будущем, у нас не клеился. Возможно, это придет после встречи: повидал старых друзей, разобрался с впечатлениями, а там уж естественно и итоги подвести. Но как впоследствии оказалось, подведение итогов уже имело место — без нашего участия.
После обеда мы вернулись в дом Зоуи. Нам обеим просто до смерти хотелось поскорее забраться в палатку, в прошлое, в те наши настроения. Мы наскоро приняли душ, надели пижамы и под пришептывающий свет лампы проговорили до двух часов ночи.
На следующее утро Зоуи проснулась раньше меня. Первым, что я ощутила в этот знаменательный день, был резкий рывок за руку. Не понимая, что стряслось, я помотала головой, одновременно пытаясь сесть. Я совсем забыла, что нахожусь не у себя в постели, а в спальном мешке, который окутывал мое тело, словно кокон. Я стала метаться из стороны в сторону, отчего мешок затянулся на мне еще туже. Когда мне наконец удалось из него выбраться, волосы у меня на голове торчали дыбом, лицо полыхало жаром, пуговицы на пижамной куртке расстегнулись сверху донизу.
