– Ой, Донна, это действительно здорово! Спасибо большое.
– Я держала его в задней комнате. Можете посмотреть, изменилась ли миссис Мьюзролл.
– Сомневаюсь. Еще раз спасибо.
И вот самая настоящая дорога, мощенная желтым кирпичом, вывела меня назад в мой старый родной городок. Столь многое здесь было знакомо, столь многое – нет. Я не знал никого из ребят, но лица в ежегодных школьных фотоальбомах всегда выглядят одинаково. Те же неестественные улыбки, скованные позы, крутые парни, грязные шуты, будущие поэты и придурки. Меняется только длина волос и фасон одежды, а лица везде одинаковы.
Школа выстроила новый спортивный зал и снесла старый актовый зал. Мистер Пупель (известный и ненавистный всем и каждому под именем мистера Пуделя) по-прежнему преподавал французский и выглядел ничуть не менее голубым. У миссис Бартель по-прежнему были самые здоровенные в мире буфера, а учитель физкультуры Эйтер и через тридцать лет напоминал африканского кабана-бородавочника. Я донельзя воодушевился и продолжал внимательно рассматривать ежегодник, даже когда принесли мой чизбургер с гарниром.
– Нашли кого-нибудь из знакомых?
Донна перегнулась через стойку и повернула альбом к себе. Качнула у меня перед носом длинными русыми волосами, такими блестящими и густыми. Вблизи я ощутил запах ее духов. Они пахли одновременно дымом и лимоном.
– Кучу! Не верится, что некоторые все еще в школе. Пупель обычно сажал самых красивых мальчиков в классе на первые парты. Однажды он попытался посадить поближе Фрэнни Маккейба, но тот его сразу расколол и поднял на смех: «Это чтобы вам было удобнее под платьице заглядывать?»
Услышав имя известного хулигана Маккейба, Донна откинулась назад и уперла руки в бока.
– Фрэнни Маккейб – мой дядя!
– Неужели! Он так и живет здесь?
– Конечно! Как вас зовут? Я расскажу ему, что видела вас. Вы учились в одном классе?
– Да. Меня зовут Сэмюэль Байер. Сэм. Мы крепко дружили. Он был самый хулиганистый парень, каких я только встречал. Чем он теперь занимается?
– Он полицейский.
– Полицейский? Донна, этого просто не может быть. Фрэнни Маккейб никак не мог стать полицейским.
– Да вот, стал. А мальчишкой он был сорванцом, а?
Она довольно улыбалась: явно у нее тоже было что рассказать о дяде Фрэнни.
– Еще каким! Донна, в детстве если я и знал кого-то, кто кончит жизнь за решеткой, это был ваш дядя. Не могу поверить, что он полицейский.
– Да еще какой: Самый главный.
От удивления я хлопнул себя по лбу:
