— Энэлайз, я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо. — Я больше никого так не любил в своей жизни.
Она еще крепче прижалась к нему и утерла слезы. Вскоре подошел поезд. Марк проводил ее в вагон и усадил на свое место. Он ухаживал за нею, как курица-наседка за своим птенцом, и оставался с ней до тех пор, пока проводник не попросил провожающих выйти из вагона. Поезд тронулся. Энэлайз подошла к окну и выглянула из него — там на платформе одиноко стоял Марк с печальным видом.
Она попыталась улыбнуться ему, но губы ее задрожали, и она просто помахала ему рукой. Поезд с шумом набирал скорость. Фигура Марка все удалялась и удалялась и наконец исчезла из вида совсем. Энэлайз расплакалась. Слезы текли у нее по щекам, и она ничего не могла с собою поделать. Вдруг какая-то женщина взяла ее за руку и сказала приятным голосом, что расставанья для всех нелегки и что она прекрасно понимает состояние Энэлайз.
Но, когда Энэлайз вежливо поблагодарила женщину за утешение, та как-то странно посмотрела на нее. Энэлайз поняла, что это была реакция на ее южный акцент.
Энэлайз не так уж часто доводилось ездить в поездах, и эта поездка была для нее неприятной. Ей больше по душе были путешествия на пароходах по реке или на кораблях по морю. Даже катание на старой плоскодонной лодке, решила Энэлайз, было намного лучше поездки в поезде. По крайней мере, лодка шла спокойно и ровно и не дергаясь так, как этот поезд.
Когда поезд прибыл в Нью-Йорк, Энэлайз сошла на платформу и огляделась. Ее била мелкая дрожь, и она была совершенно ошеломлена суматохой и шумом, что царили на вокзале. Казалось, что каждый передвигается здесь почти бегом. В ее родном Новом Орлеане никто так быстро не ходил, да и это было не к чему. Ее уши коробило от быстрых гнусавых звуков. Люди здесь говорили так быстро и так невнятно, что она могла лишь наполовину разобрать то, о чем говорили. И там, и здесь в шуме толпы она различала густой провинциальный ирландский акцент и гортанный немецкий акцент.
Энэлайз охватила паника в этой столь непривычной для нее суматохе. Сейчас она очень пожалела о том, что Марк не смог достать билет для Мэй, чтобы та могла сразу поехать с ними. Ей не было бы так одиноко, и она чувствовала бы себя намного лучше и увереннее, если бы рядом с нею была Мэй.
Вдруг кто-то окликнул ее:
— Миссис Шэффер?
Энэлайз быстро повернулась. Перед нею стоял черноволосый, коротко остриженный человек с темными глазами, очень похожими на глаза Марка, только без его огня и задора.
