— Я и главный казначей Дедун невзлюбили верховного жреца Тотмекра и, прослышав о том, что на новую церемонию с шествием Аписа приедет сам фараон, похитили священного быка. Мы думали, что фараон прогневается на Тотмекра и низвергнет его, узнав об исчезновении Аписа. Мы изменили его облик…
— Как?! — возгремел Женя, сам удивляясь своему патетическому гневу. — Вы надругались над священным быком, исказив его оболочку, в которую Птах вложил свой дух?! Тогда вы хуже самого презренного парасхита!! — Пастофор Менатеп отполз от Коляна Ковалева и принялся кувыркаться в ноги уже Жене Афанасьеву. Кончилось тем, что он пытался кусать Афанасьева за большие пальцы ног, что, видимо, означало высшую степень покорности. Женя взвизгнул, так ему было щекотно. Больше всего ему хотелось лягнуть жирного Менатепа пяткой, но он боялся, как бы и ее тот не хватил зубами.
— Я не могу вынести решение сразу, — сказал Женя. — Я должен узнать, что хотят сообщить мне боги. Если они прикажут помиловать тебя, умилостивив их дарами, то так тому и быть… А если!!!
Менатеп горестно взвыл и принялся за новое гимнастическое упражнение: раскачивался, стоя на четвереньках, взад-вперед и бился головой о колонну. С потолка галереи что-то, шурша, осыпалось.
— Колян, дай плеер, — кивнул Женя. — Че там у тебя?
— Луи Армстронг. Сам не знаю, че это меня на него пробило, но у меня только два диска, а в здешних краях верно, с музыкой на компактах тяжело.
— Да никак, — уверил его Женя и, сделав важное лицо, прослушал знаменитую композицию «Let my people go». Он свел брови на переносице и втянул губы трубочкой, стараясь выглядеть максимально суровым. Глядя на него, Колян давился от хохота.
Снимая наушники, Женя как бы ненароком поднес один из них к пухлому уху пастофора Менатепа. Хриплый рык великого чернокожего джазмена камнепадом низвергся на скорбный слух жреца. Тот всхлипнул и шарахнулся о колонну.
— Боги суровы, но милостивы, — быстро сообщил Женя, боясь, что тот разобьет себе башку. — Ты должен вознести богатые дары, а бык Апис уже завтра должен быть возвращен в свое священное стойло.
И все трое отправились к сынам Аписа, среди которых затесался и сам священный бык. Причем весь путь пастофор Менатеп преодолел на четвереньках, мотивируя свой способ передвижения тем, что не смеет стоять в присутствии столь могущественных особ, сопричастных богам и их воле. Женя и Колян, обрадованные неожиданным поворотом событий, с трудом сдерживали смех, глядя на курбеты и галоп сознавшегося воришки.
