На горизонте появляются новые мысли, новые впечатления, они прибывают и ощущаются как таковые, уже пережитые другими обитателями планеты, теми другими герцогами, живущими на другой стороне венерианского шара, чье прошлое становится его настоящим. Однако он видит только прибывающую волну, этот темный приливный вал, который сметет его с трона и, круша и топя, понесет его, беспомощно барахтающегося, дальше, сама же память теперь ждет, чтобы ее, безжизненную, внедрили в другое сознание, расположенное ниже по течению, и обладатель его также познает муки неопределенности, страх неминуемой катастрофы. Эта волна будет катиться до тех пор, пока шторм не рассыплется в падении тысячи тронов.
Темный стиль этого пассажа уверил меня в том, что он не мог быть сочинен мною (хотя, несомненно, был написан моей рукой). Однако я представил себе, что если Фергюсон (другой Фергюсон) адресовал эти слова герцогу Б., то, вероятно, в них был какой-то скрытый смысл. Возможность пришла мне в голову сама в виде случайной догадки.
— Герцог был твоим любовником? — спросил я у Маргарет.
Она опустила глаза, а потом сказала, что старик силой принудил ее к сожительству, а она не могла сопротивляться, чтобы не подвергать опасности положение мужа при дворе герцога.
— Он не мог вынести позора, когда узнал, и именно поэтому начал писать. Он стыда мой муж бежал в мир фантазий.
Маргарет подняла голову и погладила меня по руке. Я ощутил то же мягкое прикосновение, ту же нежную ласку, благодаря которой ночь протекла незаметно, как песок в песочных часах.
— Ты считаешь меня порочной? — спросила она. — Я предала моего мужа, когда он был жив, и снова предала его с тобой, когда он был уже мертв.
Поскольку эта женщина в действительности не существовала, то вопрос морали даже не ставился, поэтому я предпочел не обсуждать его.
— У тебя есть другие записи или вещи Фергюсона? Она ответила, что после его смерти большинство вещей осталось в герцогском замке. Не желая больше иметь никаких дел с бывшим любовником, Маргарет не могла взять их обратно. Я решил не медля вернуться в замок и найти там все, что смогу. Когда я встал, чтобы уйти, она спросила:
— Увижу ли я тебя еще раз?
— Я уверен, что ты встретишь еще не одного Магнуса Фергюсона, — ответил я.
Вернувшись в замок, я обнаружил, что дверь, ведущая внутрь, осталась открытой со вчерашнего дня, когда я уходил, и я свободно вошел, не встретив ни одного человека. Прежде чем подняться наверх, я решил зайти в библиотеку.
