Единственным способом противостоять гневу Медведя было уклоняться от любых столкновений с ним. Как и все другие, я старался не ходить в одиночку по его территории. Чтобы облегчить гнетущее чувство страха, я пытался развлечь других мальчиков, подражая Медведю и имитируя его гнусавый голос и неуклюжие движения. Аплодисменты зрителей и их сдавленный смех ободряли меня. Я чувствовал, что завоевал их уважение, хотя был маленьким и слабым.
В спальне нас было двадцать мальчиков, и мы могли бы достаточно легко одолеть Медведя, поставить его на колени и вздуть так, что он запомнил бы на всю жизнь. Но мы так и не осмелились сделать этого. Целые нации ведут себя так же, подавленные властью тиранов.
Нам неоткуда было ждать избавления, и история эта не имеет счастливого конца. Медведь продолжал царствовать, наводя на соучеников страх, а потом вырос и поступил на гражданскую службу, сделав головокружительную карьеру. Много лет спустя я видел его на обеде. Теперь он был высокопоставленным чиновником. Он не вспомнил меня. Я же жаждал мести, глядя, как он спокойно ест свой суп.
— Кажется, я слышала, как он смеялся, — сказала Жюстина мужу, вернувшись на первый этаж. — Наверное, нашел что-то смешное в том, что написал.
Анри пожал плечами:
— Смех — несомненный признак безумия. Любой человек в здравом уме знает, что в этой жизни мало чему можно смеяться.
— Ох, Анри, ты просто старый пессимист.
— Какие слова ты знаешь, моя дорогая. Ты опять читала книги?
— А что, если да?
Анри ощутил дрожь от какой-то отдаленной и неясной угрозы. В глазах Жюстины появилось выражение игривого вызова.
— Знай свое место, — сказал он ей.
— Как будто я могу его забыть! Но не забывай и ты, муженек, что я так же держу тебя на твоем месте, как ты меня — на моем.
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
— Я хочу сказать, что если крыша придает устойчивость колоннам, то колонны не дают крыше упасть.
У Анри от удивления отвисла челюсть. Он задумчиво почесал голову.
— Что за чертовщину ты несешь, жена? При чем тут колонны и крыши?
Жюстина улыбнулась и обвила руками шею мужа.
— При том, что Земля нуждается в Луне, а Луна нуждается в Земле.
Однажды он открыл жене свою поразительную космическую идею и был теперь весьма удивлен тем, что она все запомнила и, очевидно, поняла, хотя по-своему и упрощенно. Он кивнул, польщенный, что его уроки не пропали даром.
— Иногда мне кажется, что тебе надо было родиться мужчиной, — сказал он. Это был наивысший комплимент, каким Анри мог удостоить свою жену.
