— Делайте что хотите. — И повторил: — Делайте что хотите.
— Оперировать — вдруг! Может быть, вы и правы, но это надо обосновать. С таким легкомыслием вы решаете главное в нашем существовании. И потом — рак! Конечно, если бы мы могли это знать точно — чего же ждать. Но это очень мало вероятно. Во всяком случае, я этого сказать не могу… Оперировать думаете?
— Делайте что хотите, — почему-то застрял больной на этой фразе и повторил ее несколько раз в операционной, когда уже налаживали наркоз, а кровь стали переливать и в руку и в ногу.
Сергей Павлович кончал мыть руки. Следом за ним пришли и стали мыться еще два дежурных хирурга — ассистенты. Сестра подготавливала свой столик.
Началась работа.
— Оперировать думаете, — повторил он, закурил и продолжал опрос.
Говорил очередной помощник Начальника:
— Если нам удастся удержать давление и прекратить кровотечение, конечно, тогда уж лучше дождаться обследования. Мне кажется, что это возможно. Во всяком случае, у нас еще есть время. К тому же мы вот не говорим, а есть возможность и цирроза…
— Как! Я же говорил о такой возможности.
— Ах, простите, я не слышал. Ну так я с вами согласен. А цирроз если есть, то…
Начальник что-то писал или рисовал. В дверь постучали.
— Что за невоспитанность! Ведь все знают, что мы заняты! Будьте добры, скажите, чтобы вели себя прилично.
Один из помощников подошел к двери, приоткрыл ее, начал говорить.
— Ну, сказали и закройте дверь. В этом кабинете принимаю только я. Я вас не уполномочивал вести прием.
— Тут что-то срочное, говорят.
— А срочно — так пусть обращаются к дежурному. Есть же для этого ответственный дежурный, есть Топорков. Закройте дверь. Никакой дисциплины. Распущенность полная. О какой же работе может идти речь? Простите. Вас перебили.
— Да, собственно, все. Я бы еще подождал.
— Так вы считаете, что это язва и можно еще подождать. — И к следующему: — Ну, в общем, основное мнение вырисовывается. Остались вы. Что скажете нам?
Началась работа, но хирурги еще стояли в углу операционной и перешептывались.
— Давление какое?
— Сто десять на шестьдесят. В два канала кровь льем.
— Ну и слава богу.
Вошла сестра и что-то зашептала Сергею Павловичу. Тот приподнял брови, пожал плечами, махнул рукой и пошел к столу.
— Можно начинать? — спросил он анестезиолога и взял в руки нож.
— Да. Пожалуйста.
— Что скажете нам вы? А вам-то к которому часу сына к врачу вести?
— К пяти.
— Хорошо, вы можете идти. Но в последний раз напоминаю — в нашем деле не может быть домашних отвлечений. Дело — прежде всего! А потом все остальное. И семейная жизнь, и отношения друг с другом. Вот отвлечение ваше повело в сторону, и мысли ваши отдельно от нашего общего мышления. Я понимаю, что в медицине, как и во всякой науке, не может быть единомыслия, но все ж симптоматично, что отвлеклись вы. Вы думали о сугубо личном, и сразу же мысль ваша пошла совершенно обособленно от всего нашего коллектива. Или вы хотите быть одним воином в поле? Это неэффективно, да. Пожалуйста, я вас не задерживаю. Идите. И помните. Да. Мы слушаем вас. Да! По дороге взгляните все ж, как там дела. Может, все-таки действительно лучше оперировать. До свиданья. Да. Слушаем вас.
