— Я работал у одного владельца художественной галереи, — ответил Макс.
— Наверное, вам очень хорошо платили, — заметила Клео.
— Да, — согласился он.
Он догадался, что она намекает на его «ягуар»и дорогую одежду, и решил, что пришло время переменить тему.
— Но я больше не работаю в этой области.
— Как вы познакомились с Джейсоном?
— У нас были общие интересы.
— Искусство?
— Да.
Он надеялся, что она перестанет задавать вопросы.
Клео помолчала.
— Макс, вы меня не обманывали, сказав, что Джейсон был богатым человеком?
— Нет.
Макс хотел бы прочесть ее мысли. Он никак не мог определить, изображает ли она с таким блеском наивность или в самом деле ничего не знает. Он не накопил большого опыта общения с наивностью и не умел ее распознавать.
Клео задумчиво наморщила лоб.
— Я догадывалась, что мы многого не знаем о Джейсоне. Чувствовалось, он что-то скрывает, но я его никогда не расспрашивала. Думала, он сам скажет, когда придет время.
— Наверное, так оно и случилось бы. Просто такое время для него не пришло.
Возможно, она действительно была тем, чем казалась, подумал Макс, сердясь на себя за свою непроницательность.
Он с ошеломляющей ясностью понял, что она нравилась ему именно такой наивной, какой выглядела. Он не хотел бы обнаружить, что она не более чем хитрая маленькая воровка, о чем свидетельствовали все имеющиеся факты.
Макс также хотел еще одного. Он хотел, чтобы Клео хотела его.
Он не сомневался, что вчера вечером она испытывала, как и он, глубокое чувственное желание. В первые короткие мгновения он поймал подтверждение этому в ее глазах. Но сейчас он не ощущал ничего откровенно чувственного в прикосновении ее рук к его бедру. Движения ее пальцев были осторожными и успокаивающими, но уж никак не соблазняющими.
Он попытался примирить две противоположности: женщину на коленях рядом с ним и ту, что написала «Зеркало». Это был парадокс, привлекавший Макса: лед и пламя в одной оболочке.
Весь его мужской опыт подсказывал ему, что Клео Роббинс неопытная женщина, но необузданная горячая чувственность «Зеркала» свидетельствовала об обратном.
Макс вдруг вспомнил об атласной ленте в кармане.
— Клео?
— Да?
Макс не мог придумать, в какую форму облечь свой вопрос. Вместо этого он опустил руку в карман и медленно вытащил оттуда алую ленту.
Руки Клео остановились. Словно зачарованная, она смотрела на яркую полоску. Она застыла в полной неподвижности. Максу показалось, что она его боится.
Потребность защитить Клео была так велика, что его рука с лентой невольно задрожала.
