Теперь необходимость отъезда в Йоркшир отпала, но перед Шарлоттой по-прежнему стояла задача найти работу.
Узнав о смерти Винтербурна, она вздохнула с нескрываемым облегчением. И в то же время девушка подумала, что никогда не сможет забыть дьявольски-звучный голос незнакомца, с которым судьба свела ее в ту роковую ночь.
Два года спустя. Побережье Италии
— Итак, ты решил предать меня, — Морган Джадд стоял в дверях комнаты со старинными каменными сводами, служившей ему лабораторией. — Жаль. У нас с тобой так много общего, Сент-Ивс. Вместе мы могли бы создать союз, который привел бы нас к таким вершинам власти и могущества, которые тебе и не снились. Ты упустил щедрый дар судьбы. Но ты ведь не веришь в судьбу, правда?
Бакстер Сент-Ивс стиснул в руке треклятую записную книжку, только что им обнаруженную, и обернулся к Моргану.
Женщины находили в лице Джадда сходство с падшим ангелом. Черные вьющиеся волосы делали его похожим на поэта-романтика. Темные кудри обрамляли высокий умный лоб. Глаза были голубые и холодные, как лед.
Голос Моргана мог бы принадлежать и самому Люциферу. Глубокий, низкий, полный неуловимых оттенков и невысказанных обещаний, властности и всевозможных страстей, он звучал в оксфордском хоре, завораживал слушателей стихами, обольщал великосветских дам. Морган умело использовал его в своих целях, как, впрочем, и многое другое.
Он происходил из семьи, принадлежащей одному из самых знатных родов Англии. Но благородные черты не могли скрыть печальной правды его рождения.
Морган Джадд являлся незаконным сыном английского аристократа. Бакстер признавал, что в этом их судьбы действительно схожи. Другой точкой соприкосновения была общая страсть к химии, что стало причиной их сегодняшней полночной встречи.
— Рок и судьба — для поэтов-романтиков и сочинителей сентиментальных новелл. — Бакстёр поправил на носу очки в золотой оправе. — А я исследователь. Меня нисколько не интересует вся эта метафизическая чепуха. Но с одним я согласен: человек может продать свою душу дьяволу. Скажи, зачем ты это сделал, Морган?
— Ты имеешь в виду договор, который я заключил с Наполеоном? — Чувственный рот Моргана скривился в холодной усмешке.
Он сделал несколько шагов от двери и остановился посреди полутемной комнаты. Полы черного плаща, достигавшие голенищ до блеска начищенных сапог, колыхались, напоминая крылья огромной птицы.
— Да, — подтвердил Бакстер. — Я говорю о твоей сделке.
— Ну, в моем решении нет никакой мистики. Я должен был это сделать, чтобы выполнить свое предназначение.
