Итог был таков: 19 декабря Анна решила не возвращаться во Францию, а днем позже, то есть 20 декабря, похожая на нее женщина отправилась в Брэкхемптон поездом в 16.33 и была задушена.
Если женщина в саркофаге была не Анна Стравинская, то где же теперь Анна?
Ответ мадам Жолье был прост и неизменен:
— С каким-нибудь мужчиной!
«И скорее всего она права», — уныло подумал Креддок.
Нельзя было обойти вниманием и утверждение Анны, что у нее был муж англичанин. Был ли этим мужем Эдмунд Крэкенторп? Судя по тому портрету, который нарисовали ее подружки, едва ли… Другое дело, если Анна была в какой-то момент довольно близкой знакомой Мартины и, соответственно, имела возможность разузнать необходимые сведения. Вполне допустимо, что именно она написала Эмме Крэкенторп, а потом, почуяв, что ей предстоят обстоятельные объяснения, испугалась и пошла на попятный. Возможно, именно поэтому она ушла из труппы мадам Жолье. Но опять-таки, где же Анна Стравинская находится в данный момент?
И снова напрашивался неизменный ответ мадам Жолье: с каким-нибудь мужчиной…
Прежде чем покинуть Париж, Креддок поделился своими соображениями относительно Мартины с Дессаном. И тот был склонен согласиться со своим английским коллегой: скорее всего женщина, найденная в саркофаге, не имеет никакого отношения к возлюбленной Эдмунда Крэкенторпа. Но тем не менее этот вариант следует тщательно проработать, полагал он. И обещал Креддоку, что Сюрте[26] предпримет все возможное, чтобы выяснить, сохранилось ли документальное свидетельство о браке лейтенанта Эдмунда Крэкенторпа из Четвертого Саутширского полка и француженки по имени Мартина. Примерная дата — приблизительно перед падением Дюнкерка.
Однако Дессан предупредил Креддока, что почти не надеется на успех. Во-первых, район, о котором идет речь, почти сразу захватили немцы, во-вторых, он значительно пострадал во время боевых действий. Многие здания, а соответственно и хранящиеся в них документы, были уничтожены.
— Но мы предпримем все, что в наших силах, дорогой коллега, — повторил Дессан.
На том они расстались.
В Лондоне Креддока уже поджидал с отчетом сержант Уэзеролл.
— Адрес, который вы мне дали, Элверс-Крэсент, сто двадцать шесть, только для писем, сэр, — с мрачным торжеством доложил он. — Вот что я вам скажу… Дом вообще-то вполне приличный.
— Кто-нибудь опознал ее по фотографии?
— Как женщину, приходившую за письмами? По-моему, это дохлый номер — прошел уже почти месяц, а народу там толчется уйма. Там ведь пансион для студентов.
