Люси делала вид, что слушает исключительно из вежливости, хотя старалась не пропустить ни слова. Старик оперся спиной о стенку и приготовился продолжить свою сагу. Он явно с большей охотой работал языком, чем лопатой.
— Ну а прежний наш хозяин.., тот помер перед войной. С характером, говорят, был!.. Не терпел, чтоб ему перечили.
— Мистер Крэкенторп поселился здесь уже после смерти отца?
— Да, со всем своим семейством. Дети к тому времени уже подросли.
— Но… О, поняла! Вы имеете в виду войну четырнадцатого года?
— Да нет же! Старый хозяин умер в двадцать восьмом, вот что я имел в виду.
«Ничего себе перед войной, — подумала Люси, — попробуй догадайся, что он говорит о двадцать восьмом…»
— Наверное, я отрываю вас от работы, — спохватилась она. — Не буду больше вас задерживать.
— Гм. Да много ли в такой час наработаешь, — проворчал старый Хиллман, не выказывая ни малейшего энтузиазма. — Темнеет уже. Только глаза ломать.
Люси направилась к дому, заглянув по пути в наводящую на подозрение березовую рощицу, а потом обследовала купу азалий.[5]
Когда она вошла в холл, Эмма Крэкенторп читала письмо, только что доставленное дневной почтой.
— Завтра, — сказала она, — приезжает мой племянник Александр.., со школьным товарищем. Комната Александра — та, что над парадной дверью. А Джеймса Стоддарт-Уэста можно поместить в соседней. Будут пользоваться ванной, которая напротив.
— Хорошо, мисс Крэкенторп. Я прослежу, чтобы комнаты были приготовлены.
— Они приедут утром, до ленча. — Она слегка замялась. — И.., и, наверное, будут страшно голодны.
— Еще бы. Ростбиф? Как вы думаете? И может быть, еще пирог на патоке?
— Александр очень любит паточный пирог.
Мальчики прибыли утренним поездом. У обоих тщательно причесанные волосы, прекрасные манеры и подозрительно ангельские лица. Александр Истли был белокур и голубоглаз. Стоддарт-Уэст — темноволос и в очках.
Во время ленча они с важным видом обсуждали спортивные события и обменивались впечатлениями о новейших научно-фантастических романах. Что-то сугубо космическое. Они очень напоминали своими повадками престарелых профессоров, обсуждающих орудия эпохи палеолита. В их компании Люси чувствовала себя просто девчонкой.
Ростбиф исчез моментально, а от паточного пирога не осталось ни крошки.
— Эдак вы меня совсем разорите и пустите по миру, — проворчал мистер Крэкенторп.
— Знаешь, дед, если мясо тебе не по средствам, нам достаточно и бутербродов с сыром. — Голубые глаза Александра были полны укоризны.
