К этому-то дому направился Пуаро и за неимением звонка отстукал затейливую дробь дверным молотком.
После некоторого ожидания дверь открыл замурзанный ребенок, которому следовало бы вытереть нос.
— Добрый вечер, — произнес Пуаро. — Твоя мама дома?
— Чего? — переспросил ребенок. Он взирал на нас с неодобрением и глубочайшим подозрением.
— Нам нужна твоя мама, — сказал Пуаро. Еще секунд двадцать ушло на объяснения, после чего ребенок повернулся и, прокричав в направлении лестницы: “Мам, к тебе!” — удалился куда-то в глубь темного дома, где его ждали вещи поинтереснее.
Женщина с острыми чертами лица перевесилась через перила, после чего двинулась вниз.
— Зря только время тратите… — начала она, но Пуаро ее перебил.
Он снял шляпу и отвесил церемонный поклон.
— Добрый вечер, мадам. Я из редакции “Вечерней зари”. Я хотел бы предложить вам гонорар в пять фунтов, если вы согласитесь, чтобы мы опубликовали от вашего имени статью о вашей покойной соседке, миссис Эшер.
Гневные слова замерли на устах женщины, она спустилась вниз, приглаживая волосы и оправляя оборки на юбке.
— Заходите, пожалуйста.., сюда, налево. Присаживайтесь, сэр.
Комнатка была заставлена массивным гарнитуром, подделкой под якобитский стиль, но мы умудрились протиснуться внутрь и сесть на жесткий диван.
— Вы уж не обессудьте, — говорила между тем женщина. — Извините, что так резко вам ответила, но вы не поверите, до чего же надоело — то и дело ходят коммивояжеры, продают то да се — пылесосы, чулки, нафталин и прочую ерунду.., и все такие вежливые, и все у них первый сорт. Даже фамилию где-то узнают. Мол, миссис Фаулер то да миссис Фаулер се.
Подхватив на лету фамилию женщины, Пуаро сказал:
— Ну, миссис Фаулер, я надеюсь, вы согласитесь на мое предложение.
— Право, не знаю.
Перед глазами миссис Фаулер замелькала соблазнительная пятифунтовая банкнота.
— Я, конечно, знала миссис Эшер, да вот писать…
Пуаро поспешил успокоить ее. Ей писать не потребуется. Она только сообщит ему факты, а уж он составит интервью.
Приободрившись, миссис Фаулер охотно пустилась в воспоминания, сдабривая их догадками и слухами.
Не так чтобы миссис Эшер была очень общительная. Не очень-то она вела себя по-соседски, да ведь сколько ей хлебнуть пришлось, бедняжке, всякий знает. И то сказать, надо было Франца Эшера давным-давно в кутузку засадить. Нет, миссис Эшер бояться его не боялась — сама могла жару задать, если что не по ней! Спуску никому не давала. Ну да что там.., повадился кувшин по воду ходить. Говорила ей миссис Фаулер, говорила: “Рано ли, поздно, милочка, а он вас пришьет. Помяните мои слова”. Так и вышло, верно? А она-то, миссис Фаулер, с бедняжкой дверь в дверь, а ни звука не слыхала.
