И Питкин почувствовал облегчение.
Можно было возвращаться. Голова уже не болела. Во всем теле ощущалась удивительная легкость. И он чуть ли не вприпрыжку двинулся через весь город к тому месту на окраине, где стоял его звездолет.
Очень хороший звездолет! И стоит набрать определенную комбинацию на пульте, как он рванет вверх. Прочь.
Полумесяц солнца висел точно в зените, но было совсем не жарко. Над городом плыли гигантские мыльные пузыри. Иногда они опускались слишком низко и очень красиво лопались.
На центральной площади Питкин запнулся о рубку неожиданно вынырнувшей из асфальта подводной лодки, но даже не обернулся, чтобы обругать офицера, который устанавливал на ней крупнокалиберный пулемет.
Так же равнодушно Питкин прошел мимо задумчивого богомола, который явно хотел с ним познакомиться. Увидев, что знакомство сорвалось, богомол с горя прикусил собственный хвост и поплелся прочь.
Потом Питкина обогнали попрыгунчики. Громко шлепая, они отталкивались от асфальта плоскими волосатыми ступнями и взмыв метров на пять, приземлялись, чтобы сделать новый пятиметровый прыжок.
Из рупора на ближайшей крыше звучали последние новости. Уверенный мужской голос сообщал, что на сегодня предсказано двадцать три автокатастрофы и восемнадцать ограблений на каждый километр в среднем. Питкину на это было чихать.
Он шел и шел вперед, пока город не кончился. Тут до корабля оставалось совсем уже недалеко, и Питкин припустил бегом.
Стоп, вот и знакомая полянка.
Он остановился на самом ее краю, с трудом переводя дыхание и отыскивая глазами звездолет. Да, звездолет был на месте, только его предохранительные опоры превратились в толстые узловатые корни, а из корпуса торчало множество веток и сучьев.
Медленно, чувствуя странный холод в желудке, Питкин подошел к кораблю и протянув руку, сорвал с одной из веток апельсин. Он оказался горьким.
Тогда Питкин швырнул надкушенный плод на землю, с минуту рассматривал корабль, наружная обшивка которого прямо на глазах превращалась в кору, и медленно, криво ухмыляясь, вытащил из кобуры бластер.
Вот теперь действительно – все.
Он снял бластер с предохранителя и нацелил дуло себе в грудь. Вот сюда, где-то здесь должно быть сердце.
Нажимая курок, Питкин подумал, что все это до невозможности глупо. Потом плазменный шнур продернулся сквозь его тело и испарил подкрадывавшийся сзади тигрокуст. Трава понеслась Питкину навстречу и ударила его по лицу…
Умирать ему надоело через полчаса. Тогда он сел и задумчиво почесал в затылке. На груди не было даже малейшего ожога.
