- Никто ничего толком о жизни не знает, - компромиссно заключил он, надо просто жить... и все! Мне так вот интересно жить! А тебе, например?
Он обращался к Степану. Тот пожал плечами, запустил руку в бороду.
- Не думал... живу... Сегодня прожил, а может, завтра что-нибудь новое будет...
- А если не будет? - всунулся Филька.
- Вешаться, что ли?!
- И мне тоже интересно жить! - громко заявил Моня. - И ни о чем думать не хочу, что интересу мешает. И на всякую философию я... - тут он снова чуть не вставил крепкое слово, но спохватился, - плевать хотел! Вы его не слушайте! - кивнул он на Фильку. - Зимой, я помню, он совсем другое толковал. Он на любую тему заводится в любом направлении. Ему лишь бы потрепаться.
А Филька энергично грыз кость, которую отложил перед этим, словно не о нем речь шла. Причмокнув, сказал:
- А что-то я не слышал отзывов на мое блюдо.
- Здорово! - охотно переключился Сашка на безобидную тему. Катя тоже похвалила Фильку, и Филька довольно засиял.
- Погоди! - хвастливо заявил он Кате. - Я тебя еще медвежатиной угощу. - Скажи-ка, Моня, как это у меня получается?
- Во! - ответил Моня, выставив над столом свой большой палец с перебитым ногтем.
- Вы убивали медведей? - спросила Катя и почему-то, сама тут же удивившись этому, посмотрела на Степана.
- Было дело! - ответил Сашка не без гордости.
Тут они наперебой начали рассказывать об этом своем приключении, потому что все четверо участвовали в деле, и Степан тоже кое-где подавал голос, кого-то поправлял, если путался, и своей роли не замалчивал, и все они теперь снова нравились Кате и снова не хотелось с ними расставаться.
Но это время пришло. Два дня выдалась сухая, холодная погода, и к вечеру второго дня Сашка начал подготовку к переходу.
Дожди прекратились не потому, что выдохлись. Дожди замерзли на полдороге, в холодном небе почти пахли скорым снегом. Утрами уже колодец покрывался ледком, и в избушке, хотя и топили вечером, к утру из-под одеяла вылазить не хотелось. В умывальнике вода тоже замерзала на полсантиметра, и Катя корчилась от холода, когда глядела на спартанские упражнения парней под ледяной водой! Себе она оставляла с вечера на плите горячую воду. К утру она, конечно, остывала, но все же была не такой, как на улице.
К восьми часам утра третьего дня вся компания была готова к походу. Парни выглядели живописно. С огромными рюкзаками, с ножами на поясах, с ружьями в руках, все такие матерые, даже Моня, они казались Кате героями какого-то знакомого фильма, сама же она себе представлялась случайно оказавшейся здесь, хотя догадывалась, что в сапогах, в телогрейке, с рюкзаком она со стороны тоже, наверное, смотрится вполне мужественной и на месте. Ее рюкзак, это, конечно, был просто смех в сравнении со Степановым и Сашкиным. У них рюкзаки казались больше их самих, а когда Катя пыталась представить их тяжесть, то у нее ноги подгибались.
