Джеана опустила глаза. – Я еле узнала его, – прошептала она. – Он такой солидный и воинственный… и взрослый.
– Дети растут, – ласково сказала Мерода. – Я поняла это, глядя на Коналла. А осенью и Рори станет совершеннолетним – хотя у четырнадцатилетних еще есть немного времени, чтобы побыть мальчишками.
– У моего ребенка этого времени не было, – пробормотала Джеана.
– Не было. Но к тому времени, когда Келсону исполнилось четырнадцать, он уже стал королем. А для того, чтобы Рори оказался в такой же ситуации, должна случиться настоящая катастрофа. Нет, Рори еще какое-то время побудет моим маленьким мальчиком, как и Пэйн. А скоро появится еще один малышю Я очень надеюсь, что в этот раз будет девочка.
Джеана поморщилась. – Девочка, которая рано или поздно станет пешкой в династических играх?
– Девочка, которая, если на то будет воля Господа, выйдет замуж по зову сердца, – ответила Мерода. – У нее есть три старших брата, которые продолжат династию, и я не вижу причин заставлять ее выходить замуж против ее воли. А, может быть, она решит посвятить себя Церкви. Думаю, что тебя бы это порадовало.
Джеана, водя кончиком пальца по маленькой лужице эля на столе перед ней, горько усмехнулась. – Если бы у меня был выбор, я бы выбрала Церковь. Это не дало бы распространиться той заразе, которую я ношу в себе, – пробормотала она.
– А что было бы в этом случае с Келсоном? – возразила Мерода. – Не говоря уж о том, что он не был бы Келсоном, если бы у него была другая мать, разве он смог бы выстоять против Кариссы, не обладая силой, унаследованной от тебя?
– Он мог бы погибнуть, – признала Джеана. – Но, по меньшей мере, он был бы человеком, а душа его не была бы запятнана проклятьем принадлежности к Дерини, на которое я обрекла его, вынашивая.
Покачав гловой, Мерода тяжело встала из-за стола. – Ты что, никак не можешь смириться с этим? Джеана, ты – Дерини. Ты ничего не можешь поделать с этим. А, может быть, это вовсе и не проклятье. Я уверена, что в этом должно быть и что-то хорошее.
– Боюсь, ты слишком много слушала моего сына, – печально сказала Джеана. – Нет, Мерода, это – действительно проклятье. Это – язва, гноящаяся во мне… и при дворе моего сына. И не будет мне покоя, пока я не найду способа, чтобы очистить от этого себя и своего сына.
Тем временем, в другой части замка шло очищение, которое не имело ничего общего с тем, что имела в виду Джеана, и проводил его человек, в котором сидела та самая «зараза», которой так опасалась Джеана. Бормоча ритуальные слова очищения, епископ Дункан МакЛейн медленно обходил примыкавшую к его кабинету крошечную часовню святого Камбера, обрызгивая ее стены святой водой. В воздухе чувствовался запах ладана. Дугал, стоявший в проходе, ведущем к кабинету, с почтением наблюдая за действиями отца, произносил требуемые ответы. Каждение и окропление часовни были последними действиями, которые не только очищали помещение, которое и без того было освящено своим предназначением, но и помогали участникам ритуала сосредоточиться.
