И только сказал так, как все окружающее опять приобрело в его глазах будто бы прежний вид.
Вера послушно разложила еду, подвинула поближе газету с ягодами.
– Бери! – сказал Андрей Саше. – Вчера ты меня угощал, а сегодня – я, только чужими.
– Почему чужими? – еще не совсем уверенно улыбнулся мальчик.
– Потому что, видишь ли, не я собирал их, а Валя, Галя и… Как тебя зовут, девочка?
– Лала, – ответила младшая Бубенко и недовольно опустила глазенки, слегка заплывшие от полноты щек.
– Лара? – переспросил Андрей.
Девочка кивнула.
– Ну так вот, Лара тоже бегала за ягодами, а я, брат, с места не сдвинулся. Это ничего, ты ешь землянику, ешь! Лара, дадим Саше немного ягод?
Девочка снова кивнула.
Все старались шутить, смеяться, пробовали «налечь» на бутерброды, но смех звучал натянуто, а еда оставалась почти нетронутой.
Только Саша и Лара пригоршнями отправляли ягоды в рот.
Вскоре Вера опять начала связывать все в узелок, и Андрей не мешал ей на этот раз. Он медленно застегнул воротник гимнастерки, вытащил из кустов свою палку и резко поднялся на ноги. Будто по сигналу, стали собираться и остальные. Вера вдруг поймала себя на том, что уж очень крепко связывает она свой сверточек, будто идти ей с ним куда-то далеко-далеко, не день и не два. Саша по-хозяйски ссыпал оставшиеся ягоды в газету и взял с собой. Лара недобрым глазом посмотрела на него, но ничего не сказала.
Как только подошли к поселку, девушки с Верой заспешили домой, а Андрей и Саша остановились возле столба с репродуктором наверху. Репродуктор установлен тут недавно, и хотя у каждого есть дома радио, люди ее прочь послушать какую-нибудь передачу походя, по дороге на работу или с работы. А сейчас здесь собрались мужчины, женщины и даже дети. Все слушали молча, с суровым вниманием, словно боялись пропустить хоть одно слово диктора. Замер, весь превратился в слух и Андрей.
Передавали выступление Молотова.
Казалось, прямо над рупором стояло ясное июньское солнце. На него все чаще и чаще набегали небольшие облачка. Рваные тени от них ползали по земле, но солнце не становилось от этого менее ярким и теплым. Саша, задрав голову, смотрел на репродуктор, и солнышко светило ему прямо в глаза. Мальчик жмурился, но глаз не опускал. Чтобы понять, о чем говорят, он старался не шевелиться, боялся даже моргнуть. Когда же трансляция кончилась, Саша посмотрел на Андрея и вдруг заморгал часто-часто.
Домой шли молча. Недалеко от дома Андрей сказал:
