Владик же, заметив напряженную спину и ногу, которую Алекс держал на отлете, не стал разбираться, что это за тип в странной красной шапке. Поднял с земли большую дубину, сделал широкий шаг, размахнулся и со всего маху шарахнул Алекса по голове.
Пластмассовое ведро ухнуло и наделось тому на голову уже как полагается — плотно и хорошо. Вопреки ожиданиям, Алекс не рухнул на землю, а повернулся к беломордому лицом.
— Ну? — с вызовом спросил он, наступая на него грудью. — И чего это ты сейчас сделал?
Ведро наделось по самые уши, и уши оттопырились в стороны, как у слоненка Дамбо. Из-под нижней кромки сверкали абсолютно сумасшедшие глаза.
— Никто не смеет нападать на меня! Я — самый сильный в стае! — Он размахнулся и провел хороший хук правой, попав Владику прямо между глаз. Тот упал и отключился. Алекс же задрал голову и разверз рот. Луна, оказавшаяся в поле его зрения, съежилась, предчувствуя недоброе.
В это время Шургин, сгоравший от нетерпения, не выдержал и решил вылезти через окно обратно в сад, чтобы как-то решить вопрос с веревками.
— Не бросайте меня! — воскликнула Диана, почувствовав, что внутри у нее все сжимается от ужаса.
— Перестаньте хныкать, — прикрикнул тот и перебросил ногу через подоконник.
И тут первый всхлип вырвался из горла пленницы. Спазмы начали сотрясать ее тело, она сморщила подбородок, отвесила нижнюю губу и зарыдала в полный голос.
Первым услышал ее рыдания Шпилюк. В два прыжка он очутился под чердачным окном и закричал:
— Вон он! Лезет по стене! Эй, ты, руки вверх!
Шургин, который уже начал спускаться по плющу на землю, молниеносно взлетел обратно и исчез в окне.
— В доме что, находится женщина? — крикнул участковый, и Павлик, который все еще оставался в поле его зрения, от неожиданности подскочил на месте. — Если так, то она в опасности!
Он хотел броситься в дом, но не успел. Нечеловеческий рык, который переполошил всю округу, повторился снова! Прокатившись над садом, он улетел дальше, в космос, и созвездия содрогнулись и рассыпались, поскакав по небу белыми бусинами. Рык был не то чтобы ужаснее прежнего, но гораздо злее и кровожаднее, как будто чудовище уже отведало свежей крови и озверело окончательно.
Клара и Павлик шарахнулись в разные стороны. И только облеченный властью Шпилюк остался стоять на месте, хотя волосы у него на голове шевельнулись, будто живые. В поселке, кроме него, не было ни одного представителя правоохранительных органов. На него, как на единственную надежду, смотрят сейчас рядовые граждане. Он не должен опозориться.
