На углу переулка Паллонетто его внимание привлекла очаровательная и хрупкая юная парикмахерша, странным образом напомнив родную страну и беззаботную довоенную жизнь. Она сидела за низеньким столиком, украшенным, как уличный алтарь, гирляндами и стеклянными бусами. Ее неестественно прямая спина и хорошо сформировавшаяся грудь под чахлыми плечиками делали эту девушку похожей на величественную маленькую весталку. На непорочно-белой скатерти она старательно разложила комплект расчесок и щеток, поставила три разноцветных флакончика и, казалось, готова была часами ждать клиента. Американцы смущенно и насмешливо посматривали на нее, без сомнения, задавая себе вопрос, чем же она зарабатывает на жизнь. На безмятежно-спокойном и безразличном лице девушки не отражалось никаких чувств, она была так бесстрастна, что никому и в голову не приходило делать ей непристойные предложения. Но Ларри показалось, что любой пустяк, мимолетный знак внимания мог бы порадовать ее, разгладить морщинку между бровей, вернуть краски жизни на матово-бледную кожу и надежду в сердце. Хрупкие инструменты и удушливый запах одеколона странным образом превратились для него в символ возрождения измученного города, и ему вдруг захотелось заговорить с ней, заставить улыбнуться, но застенчивость, боязнь быть неправильно понятым и уверенность в том, что мальчишки обязательно будут смеяться над ними у них за спиной, помешали ему, и Ларри даже не попытался привлечь внимание девушки.
Словно в доказательство того, что город действительно возрождается, из темного переулка раздались звуки граммофона, играющего веселую песенку, но бодрую мелодию тотчас же заглушил шум ссоры.
Ларри сделал несколько шагов вперед, чтобы посмотреть, в чем там дело. На перекрестке собралась небольшая толпа, мешавшая ему видеть происходящее. «Солдаты дерутся!» — крикнул мальчишка, взяв его за руку, словно желая, чтобы он пошел с ним. Ларри оглянулся. Волнующаяся толпа скрыла от него юную парикмахершу. Ни одного военного полицейского поблизости, а потасовка разгоралась, как пожар в сухом кустарнике. «Только этого мне не хватало», — подумал он, нехотя приближаясь к месту происшествия, и крикнул:
— What's going on?20
Погоны и решительная походка сделали свое дело: толпа поспешно расступилась, и Ларри смог наконец удовлетворить свое любопытство. Группа итальянских солдат, спустившихся с Монтеди-Дио (он сразу решил, что это дезертиры, настолько они были грязны и оборванны), прижала к стене группу арабских пехотинцев с опознавательными знаками Французского экспедиционного корпуса и осыпала их насмешками и оскорблениями на глазах у толпы, остолбеневшей от ярости этой словесной атаки, причины которой никто не знал. Нападавшие изъяснялись на малопонятном наречии, и Ларри решил, что это скорее всего жители Сардинии или Калабрии, которые спасаются бегством и хотят как можно скорее добраться до дома. Они были вооружены черенками лопат и пользовались ими с устрашающей ловкостью, осыпая несчастных арабов градом ударов, тогда как те пытались защититься, вращая тяжелыми складками своих джеллаба
