– Угораздил меня Бог родиться 10 ноября, – жаловался Леня Онтипенко, – нет, удружили мне пэрента, ничего не скажешь, крепко удружили.
Марина затянулась «Космосом», которым угостил ее Альперович, и сказала:
– А чем тебе не нравится? Хороший день для бездника. Самая середина Скорпиона.
– Какого скорпиона? – Леня поправил очки и посмотрел на нее так, словно она сама была если не скорпионом, то пауком или мухой.
– Знака зодиакального, – сказала Марина, – не знаешь, что ли? Я тебе дам почитать, у меня ксерокс в общаге есть.
– Да я не верю в это, – Леня раздраженно пожал плечами.
– Это неважно, – ответила Марина, – веришь, не веришь – знак зодиака он и есть знак зодиака. Скорпионы, кстати, очень сексуальны, – неожиданно сказала она.
Онтипенко сегодня выглядел еще менее сексуальным, чем обычно. Съежившись в своей осенней куртке, как всегда не сходившейся на его животе, он сидел на скамейке рядом с кинотеатром «Литва». Сумка из кожезаменителя стояла тут же, скрывая три бутылки вермута. Андрей, Крис, Марина и Женя сидели рядом. Настроение у всех было подавленное.
– Куда пойдем? – спросил Альперович, барабаня длинными пальцами по скамейке.
Он чувствовал себя немного виноватым: ведь именно он обещал, что можно будет вписаться в общагу и там отметить день рождения Онтипенко. У Лени в этот момент были напряги с родителями, и потому он был рад этой идее. Альперович гордился своей способностью вынуждать других людей делать то, что ему было нужно: вот и неделю назад он, как ему казалось, блестяще провел переговоры, посулив обитателям комнаты 244 бесплатную выпивку в обмен на вписку именинника и его друзей. Но тут грянуло 10 ноября, траурные митинги, печальная музыка по всем каналам – и хозяева сдрейфили, сказав, что боятся устраиватьв такой день шумную пьянку, так что и сам Альперович, и Леня с Женькой обломались. Впрочем, на лестнице они встретили Маринку и попытались вписаться к ней в комнату, но тут ее соседка заявила свое твердое «нет» и в результате, захватив с собой маринкиного Криса, они выкатились на улицу. Теперь они сидели и ждали Белова, который вот-вот должен был появиться.
– Может, к Ромке? – предложил Леня.
– Да ну, – сказал Альперович, – он наверное скорбит сегодня. Поставил перед собой портрет Леонида Ильича и плачет.
Марина засмеялась, и Женька поняла, что та страшно ее раздражает. Мало того, что Марина прибилась к чужой компании – так она ни на секунду не переставала тянуть одеяло на себя. В конце концов, Леня, Андрей и она, Женька, знали друг друга десять лет как минимум, и хотелось бы, чтобы сегодня был такой ностальгический праздник, воспоминание о школе, о времени, когда они были молодыми,… тем более, что и траурная музыка, беспрерывно нудящая вот уже два дня, настраивала на элегический лад.
