Как в Уваровском совхозе
Ебут девок на навозе.
Их ебут, они пердят,
Брызги в стороны летят! – с выражением продекламировал он, разливая водку по рюмкам.
– Удивительно, насколько ев'геи хо'гошо понимают 'гусскую душу, – нарочно картавя сказал Владимир.
– За дружбу народов! – провозгласил Поручик.
Они выпили.
– Хорошо, – он крякнул, – а что до евреев, не забывай: кто пьет русскую водку, тот русский в душе.
– Мне кажется, ты на «Абсолют» давно перешел, – съязвил Владимир.
– В России и «Абсолют» русский! – провозгласил Борис. – Во всяком случае, со второй бутылки.
– Уж скорее польский, – вставил Владимир, но Поручик его не слышал.
– Идеальное бухло! Потому что – что такое русская выпивка? Это выпивка через «не хочу». Демьянова уха. Чтобы все из ушей лилось! Широта русской души!
Он несколько театрально рыгнул и, почти не меняя тона, сказал:
– А если кто и жидится, так это ты.
– Почему?
– Я тебя сколько уже прошу: продайте мне долю в этом вашем фонде! У меня куча свободных денег, я их вынул из ваучерных дел, пока не грохнулось все – и они мне просто карман оттягивают.
– Боже мой, Боря, как ты утомителен бываешь на второй бутылке, – вздохнул Владимир, сразу меняя тон, – ты бы уж сразу к делу переходил. Сам ведь знаешь: я пьянею медленней тебя.
– Ну, – начал Поручик, но приятель остановил его:
– Ты хочешь базарить про дело? Пожалуйста. Объясняю. – Белов отодвинул бутылки, расчищая место на столе. – Все как всегда: деньги инвестируются не в проект, а во взятки. Все взятки проплачены, налоговые льготы получены, дальше, собственно, остается разрабатывать привычные схемы. Какие еще деньги сюда можно ввести? Я же не могу отдать тебе свою долю?
– Так отдай чужую! – Поручик отодвинул бутылку, – уговори Ромку продать мне Женькину долю – и я в долгу не останусь.
– Ты не понимаешь, – терпеливо объяснял Владимир, – женькина доля не досталась Ромке. Она делится на всех нас: на Леню, Рому, Альперовича и меня. У нас был такой уговор: если кто-то выходит из дела, то его доля делится между всеми.
– Значит, женькина доля распределилась между вами четырьмя? – спросил Поручик, – чушь какая-то!
– Собственно, это я настоял, – сказал Владимир, – вспомнил, как ты разводился с Натальей, и решил, чтобы родственники, что бы ни случилось, ничего бы не получали… никто, конечно, не мог ожидать, что все так повернется.
– Так надо встретиться с ребятами и поговорить…
– Понимаешь, я не могу ни с кем из них встречаться и говорить. Все время думаю: может, это кто-то из них принес ей эту отраву?
