Механизм такого возрастания тесно связан с взаимодействием философии и частных наук. Каждое крупное открытие, даже если внешне оно возвращает нас к теориям прошлого, оказывается в изменившихся «начальных условиях» обобщения. Коперник вернулся к идеям Аристарха Самосского. Но он вернулся к ним на новом этапе развития общества, тогда, когда коренным образом изменились критерии истины и ее познания, когда натурфилософия Возрождения, еще не найдя внешнего, эмпирического оправдания теории, уже прокламировала его, когда изменилась или была готова измениться традиционная логика, когда канонизированная перипатетика, аристотелизм переживали острый кризис. Общая концепция мира, к которой апеллировали теперь в поисках внутреннего совершенства, была новой. Она впитывала опыт изучения конкретного многообразия мира и превращала такое изучение в составную часть необратимой эволюции представлений о мире в целом.
Необратимость – это упоминавшаяся уже инвазия прошлого и будущего в настоящее.
В результате настоящее, по словам Лейбница, обременено прошлым и чревато будущим. Здесь-теперь с этой точки зрения чем-то напоминает частицу в квантовой механике – средоточие волны, средоточие вне-здесь-теперь. Так и философское обобщение, по сути дела, есть устранение изолированного здесь-теперь в науке, ликвидация иллюзорной автономии частной концепции, связывание ее с общей концепцией бытия, мира. Французский ученый Лаплас утверждал, что разуму труднее погружаться в самого себя, чем идти вперед. Философское обобщение – это погружение разума в самого себя, вызванное его продвижением вперед.
Погружение разума в самого себя меняет смысл повторяющихся при его продвижении вперед концепций, приводя к тому, что некоторое повторение высказанных ранее идей не означает повторения пройденной ступени познания.
В современной естественнонаучной литературе различают два определения необратимости времени: слабое, сводящее необратимость к различию раньше и позже, и сильное, требующее, чтобы однонаправленность времени характеризовала уже данное мгновение, т. е. теперь. Можно показать, что такая двойственность определений вытекает из двойственности самого бытия. Первый его аспект – это дифференциальные законы движения, где заданы соотношения бесконечно малых в каждый данный момент, заданы теперь. Второй аспект – интегральный, когда заданы начальные условия для уравнений, определяющих локальные элементы бытия. Хорошо видно соотношение этих аспектов в классическом примере поисков рационального решения проблемы начальных условий возникновения первичной туманности. Закон движения планет – дифференциальный закон, описываемый дифференциальным уравнением. Он позволяет установить повторяющиеся положения планеты на орбите. Но форма орбиты и тангенциальная составляющая действующих на планету сил могут быть определены переходом к новому закону и даже, как показал Кант, к иной форме движения. Ньютон предоставил право на первоначальный толчок, объясняющий тангенциальную составляющую, богу, Кант – молекулярным силам в первичной, предшествовавшей созданию планет туманности. При этом он называл мысль о божественном первоначальном толчке выходом, недостойным для философа. В лице Канта разум вышел за пределы рассудка, замкнувшегося в известных ему законах, и перешел к иному закону.
