Конфедерация их не выносила. Их главной жертвой был человек. Другие расы считали их всего лишь докучной помехой.
Кто-то тихо постучался в его каюту.
– Войдите! – ответил он. – А, Маус. Я так и думал, что это ты.
Это была их первая встреча с Маусом после допроса у Киндервоорта.
– Весть разошлась, – сообщил Маус. – Все уже знают, что мы злобные, коварные, плохие, порочные, мерзкие, грубые, невоспитанные и несимпатичные шпионы. – Он засмеялся.
– Вести разнесла сангарийка, как я понимаю?
– Может быть. А не хочешь выйти и посмотреть, что творится? Можно позабавиться. Черт побери, можно подумать, что мы редки, как динозавры, и воняем, как скунсы.
– А мы не воняем? В моральном смысле?
– Ах, Мойше! Да что это с тобой сталось в последнее время? Эх ты! Надо бы тебе увидеть, как наши конкуренты хихикают в рукав. Но последними будем смеяться мы. Они уже тоже на пути туда же. Ребята Киндервоорта отловили сегодня утром несколько лазутчиков корпораций – точно так же, как поймали нас. Они знали, где искать. Похоже на то, что они знали всех, кроме Штрехльшвайтер.
– Маус, у них есть крот на Луне-Командной. И глубоко.
– Это именно то, что я решил. Единственный ответ на все вопросы. Мойше, надо бы тебе видеть поведение этих ребятишек. Будто они на сто голов выше нас. Бедняжки невинные. Знаешь эту Уильяме? Я ее шокировал до чертиков. Спросил, какова ее цена. Она не поняла. Это истинная невинность.
– Ах, молодость! Маус, где наша невинность и идеализм? Помнишь, как было в Академии? Мы собирались спасать вселенную!
– Кто-то нашел нам цену. – Маус помрачнел и плюхнулся на соседнюю койку. – Нет, это не совсем правда. Мы же именно это и делаем. Просто средства для этой работы оказались не те, что мы думали. Мы не понимали, что все, что получаешь, на что-то вымениваешь, и всегда, когда мы меняем порядок вещей на тот, который, по-нашему, должен быть, мы делаем это за чей-то чужой счет… Черт, ты и меня в это втравил!
– Во что?
– Заставил думать. Мойше, что с тобой сталось? Ты всегда был парень задумчивый, но таким я тебя никогда не видел. С самого старта с Карсона…
Внутренняя оборона бен-Раби сыграла «в ружье». Он не мог позволить себе открыться. По двум причинам: во-первых, этого вообще нельзя сейчас делать, и во-вторых – потому что сам точно не знал, что с ним происходит. И он скрыл стены Festung Selbst[2] за дымовой завесой полуправды.
– Просто я расстроен. Может, потому что накрылся мой отпуск. Может быть, из-за матери… У меня был полный мешок вещей, которые я хотел отвезти домой. Марки и монеты, которые я нашел в Корпоративной Зоне. Кое-что я привез и со Сломанных Крыльев. Резьба по кости с Трегоргарта, и бабочки с Новой Земли, которые в другом месте стоили бы состояния…
