— Вы тоже тамплиер?
— Нет.
— Не были ли вы членом их ордена до того, как…
— До того, как я стал наемником? — Он вздохнул. — Нет. Тамплиеры не принимают в свой орден людей низкого происхождения или незаконнорожденных.
— Но ведь вы говорили, что они учили вас сражаться.
— Да, когда я был еще подростком и у меня не было иного способа обеспечить свое будущее, кроме меча, они сделали из меня воина. Впоследствии, когда я отплатил им за все сторицей, они предложили мне золото в обмен на мой меч, когда им требовалось больше солдат, чем мог выставить их орден.
Только ночной мрак да еще то обстоятельство, что она лежала к нему спиной, придали Джоанне смелости продолжать свои расспросы. Ей очень не хотелось потерять расположение этого человека, но она должна была наконец узнать, как он превратился в наемника, хладнокровно убивающего ради мести или выгоды.
— А потом вы покинули тамплиеров, чтобы вступить в армию Меркадье?
— Я никогда не покидал ни тех ни других, — ответил он без тени раздражения. — Когда король Ричард повел свое войско в Палестину, я находился в рядах тамплиеров. Там было много таких людей, как я, нанятых за деньги для того, чтобы их мечи послужили во славу ордена. А после возвращения у нас еще прибавилось забот из-за пленения короля Ричарда.
— Вы пытались его освободить? Паэн покачал головой.
— Нет, но именно я доставил эмиссаров старой королевы на переговоры с сарацинами, которые держали его в заточении. И сама она, и ее посланники щедро платили мне за услуги. А потом я на некоторое время вернулся к Меркадье…
— ..где узнали о том, что можете заработать лишнее золото в замке Рошмарен.
Паэн поплотнее закутал ее в одеяло и тихо выругался.
— Если вы не хотите спать, мадам, тогда смените Матье на его посту. Не могли бы вы хоть немного помолчать и дать мне отдохнуть?
Джоанна затихла. Последним видением, промелькнувшим перед ее глазами, прежде чем она погрузилась в сон, были раскаленные малиновые искорки от костра, жар которого уносился северным ветром в бескрайнюю пустоту ночи.
Он крепче прижал ее к себе, согревая в эту холодную осеннюю ночь, пока не почувствовал, как дыхание ее стало ровным, а тело обмякло, приноровившись к его близости.
Если бы Паэн не знал, что Джоанна Мерко была замужем и проводила каждую ночь в постели Ольтера Мальби, он мог бы принять ее за нетронутую девственницу. Сколько бы времени ни продолжался ее брак и как бы глубоко она ни была посвящена во все, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, по ее поведению никак нельзя было сказать, что ей был знаком тот тонкий язык чувств, который подразумевал близость без страсти и прикосновение без настойчивости. Хотя он вправе был ожидать, что она, как порядочная женщина, не захочет спать вместе с ним, ему тем не менее казалось, что ее тело будет стремиться согреться возле него. Однако вдова Мальби, похоже, не представляла себе, что значит просто делиться друг с другом теплом, когда кругом царят холод и мрак.
