— Я принес вино, — услышала она знакомый голос. — Вы не откроете мне дверь?
Прежде чем исполнить его просьбу, Джоанна сделала два глубоких вдоха, чтобы прогнать с губ глупую улыбку.
Войдя в спальню, Паэн произнес, бросив взгляд на столик:
— Все здесь уверены, что мы с вами муж и жена. Думаю, нам стоит придать этой истории видимость правдоподобия, устроив по крайней мере совместную трапезу. — Он подошел к камину и поставил рядом с ним глиняный кувшин с вином.
— Вы правы, — отозвалась Джоанна, пытаясь найти хоть какие-нибудь слова, чтобы заполнить молчание, повисшее между ними.
— Здесь отменное вино, — сообщил Паэн, — которое привозят в Алет морем с юга.
Джоанна приняла невысокую чашу из протянутых рук Паэна, стараясь не касаться сильных загорелых пальцев, затем поднесла чашу к губам, вдыхая пряный аромат крепкого вина, и мысли ее неожиданно переметнулись к волосам Паэна, отражавшим яркий свет солнца в то утро, когда он вернулся, чтобы отвезти ее в окрестности Динана.
— Ваши волосы… — начал он.
Джоанна замерла. Неужели она говорила вслух, тем самым невольно выдав ему свои чувства?
— Ваши волосы того же цвета, что и мед. Джоанна коснулась своей перехваченной лентой косы и нахмурилась.
— У меня слишком темные волосы…
— Мед Палестины такой же темный, но отливает золотом при свете огня.
Она поставила чашу рядом с тарелкой, чтобы он не видел, как задрожали ее руки.
— Раньше вы утверждали, что мои волосы по цвету больше похожи на кору дерева. Паэн пожал плечами.
— Да. Молодого дерева, источающего мед. Пламя, пылавшее в камине, делало комнату жаркой, словно в погожий летний день. Джоанна вдруг почувствовала себя неловко в новом платье, сожалея о том, что не могла распустить шнуровку, чтобы хоть немного охладить кожу.
— Южное вино очень крепкое, — заметил Паэн. — Вам для начала лучше пить его небольшими глотками.
— У моего дяди есть такое вино, — отозвалась она. — Он каждый год обменивает часть шерсти на вино и каждую зиму увозит его из Уитби на продажу.
И он предостерегал свою племянницу, когда та стала достаточно взрослой, чтобы она не притрагивалась к дорогим, дурманящим напиткам юга, не то лишится в один прекрасный момент не только рассудка, но и девственности. Рассудок ей удалось сохранить, а свою девственность она потеряла в пропитанной потом постели своего супруга — человека с грубыми наклонностями юнца и способностями молотобойца, которого попросили извлечь звуки из арфы. За время своего недолгого супружества ей часто не хватало крепкого южного вина ее дядюшки Мерко, чтобы выдержать очередную нелегкую ночь в замке Рошмарен. И вот теперь, когда Джоанна осталась вдовой и лишний жар в крови ей был вовсе ни к чему, большой кувшин этого вина стоял у очага и рядом находился мужчина, который мог наполнить ее чашу.
