—...их либе!.. ихлибе!.. их либе дих, Льёша!!! О Готт!.. Майн Готт...
* * *
... Потом лежали голые в кровати и Юта кормила Лешку с ложечки невиданным в Советском Союзе того времени — йогуртом.
Лешка с удовольствием облизывал ложечку и с интересом разглядывал пластмассовый стаканчик из-под йогурта.
Не прекращая своего ответственного занятия, Юта спросила:
— Льёша, можно я буду тебя называть Алекс?
— Нет, — ответил Лешка. — Нельзя.
— Но здесь, на Западе, все русские Алексеи и Александры сразу становятся Алексами. Курцнаме — это очень удобно. Короткий имя...
— Хочешь короткое имя — продолжай называть меня «Льёша». Короче могут быть только — Том, Ким или Пит. Но это не русские имена. А я стопроцентно русский. Хотя наполовину и еврей... — рассмеялся Лешка.
— О!.. — удивленно воскликнула Юта. — А кто «юде»? Мама одер... Мама или фатер?
— Мама, — с великой нежностью сказал Лешка.
— Зе-е-ер гут!.. Эс ист зеер практиш! Это очень практично, — восхитилась Юта.
Она отдала Лешке стаканчик с йогуртом и ложечку и через простынку стала поглаживать его первичные мужские половые признаки.
— Вот они — щупальца международного сионизма! — заржал Лешка и чуть не подавился йогуртом. — Перестань шуровать у меня между ног! Ему тоже отдых требуется. Совсем заездили беднягу... А почему ты считаешь, что мама «юде» — это практично?
Однако юная фрау Кнаппе и не собиралась выпускать из рук такую замечательную добычу. Но ослабила хватку. Сказала трезво и расчетливо:
— Это практично потому, что твой еврейский националитет ты сможешь подтвердить, только если «юде» — твоя мама. Папа — нет.
— А мне-то это на кой хрен? У нас с этим «националитетом» — одни заморочки, — отмахнулся Лешка.
— Но ты можешь немножко ездить в федеративные земли. Там везде есть «юдише гемайнд» — еврейские общины. Они помогают русским. Таким, как ты. Хочешь на два дня в ФээРГэ? Завтра тебе не надо играть театр. А послезавтра генералы делают для вас парти. Шашлык и баня, — сказала Юта презрительно. — А мы поедем туда — в федеративную землю.
— Мы?..
Лешка уселся на постели, закурил сигарету.
— Да, — сказала Юта. — Ты и я. И еще один поляк. Он меня туда возит. Ты будешь гулять и смотреть, а я немножко работать. А потом едем обратно... Хочешь?
Лешка глубоко затянулся, поразмыслил и наконец сказал:
— А-а... Чем черт не шутит?! Когда еще такой случай представится? — Но на всякий случай переспросил: — А назад, ты сказала, когда? А то в понедельник у меня утренник для детей — «Аленький цветочек».
