Из помывочного отделения вылетел голый мокрый курсант и заорал:
— Товарищ старшина! Там Сергееву плохо!
— Что такое? — рванулся Кацуба.
— Брякнулся на пол и дышит, дышит!!!
— На второй этаж, в медпункт! — приказал Кацуба своему помощнику. — Зовите врача, фельдшера... Кто там есть!
— Он так дышит, товарищ старшина! — в ужасе сказал голый.
— Это как раз неплохо... — И Кацуба влетел в парную. — Где?
— Товарищ старшина! Сюда!.. — раздался крик. Расталкивая голых мальчишек, Кацуба пробрался в парной мгле к лежащему Сергееву и подхватил его на руки. Кацуба вытащил его в раздевалку и положил на лавку. Там уже стояла женщина в белом халате и полуголый помощник Кацубы.
— Что случилось? — спросила она, и Кацуба увидел, что это та самая эвакуированная Наташка, которая когда-то безуспешно пыталась торговать в жару зимними вещами и так отчаянно звала патруль.
Дыхание с хрипом рвалось из груди Сергеева. Кацуба наклонился и стыдливо прикрыл его чьей-то гимнастеркой.
— Подложите ему что-нибудь под голову, — сказала Наташа.
Помощник Кацубы метнулся к стопке чистых кальсон и сунул несколько пар под мокрый затылок Сергеева.
Наташа села и стала считать у него пульс.
Кацуба, стаскивая через голову мокрую гимнастерку, сказал:
— Здравствуйте, легки на помине.
Наташа глянула на него, не прекращая считать шевелящимися губами. Потом достала из кармана пузырек, смочила ватку и сунула ее под нос курсанту. Сергеев вскочил, закашлялся, слезы потекли у него по лицу.
— Нашатыря не много ли? — Кацуба обалдело крутил носом и прикрывал глаза.
— Нет, — сказала Наташа и спросила ожившего Сергеева: — Дистрофия была?
— Была...
— Тебе бы есть побольше и не утомляться сильно. — Она с вызовом посмотрела на Кацубу, считая его виновником всех бед.
Кацуба криво ухмыльнулся. Его помощник прыснул от смеха. И даже сам очнувшийся улыбнулся.
— Не веселиться, а плакать надо. — Наташа устало оглядела всех троих.
Скрывая уже откровенно-издевательскую улыбку, Кацуба отвернулся и стал отжимать промокшую гимнастерку.
И тогда Наташа увидела спину Кацубы.
Страшный багровый шрам, изменяющий нормальное, привычное представление о человеческом теле, начинался под левой лопаткой и уродливым руслом уходил под брючный ремень, неровно разрубая поясницу. А еще увидела два выходных пулевых отверстия...
Она сделала всего лишь один шаг к Кацубе и осторожно дотронулась пальцем до шрама. Кацуба почувствовал прикосновение и замер.
— Простите... — тихо сказала Наташа.
