Прибежала нянечка из приемного покоя, принесла два белых халата. Один дала Сергею, другой на Вовку накинула.
– Вот это правильно, – сказал врач. – Посиди, Сережа. Все будет хорошо. Не нервничай. А я пойду распоряжусь, чтобы вам сантранспорт дали, до дому доехать.
Сергей и Вовка сидели в халатах у процедурного кабинета, не сводили глаз с двери. Коридор был уже пуст, больные разбрелись по палатам. Только в самом конце коридора светилась лампочка на столе дежурной сестры.
– Что такое «беременна», папа? – спросил Вовка.
– Это значит, что мама должна будет родить ребеночка.
– Вот это да… – грустно протянул Вовка. – А как мы его назовем?
– Ну откуда я знаю? – раздраженно ответил Сергей. – Кто родится – мальчик или девочка…
Он нервно посмотрел на часы. Сорок минут уже давно прошли.
– Папа…
– Помолчи, Вовик.
– Ну, папа… Я хочу сказать…
– Да помолчи ты, черт тебя побери!
Повисла тягостная пауза.
– Ты меня не любишь, – тихо сказал Вовка.
– Люблю.
– Нет. Ты маму любишь, а меня нет.
– И тебя люблю. Только иначе.
– Я не хочу иначе. Я хочу так же.
– Так же не бывает. Прости меня, пожалуйста. – Сергей попытался обнять Вовку, но тот отодвинулся:
– Не прощу.
– Ну, будет тебе, Вовик…
– Я тебя никогда не прощу, – прищурил Вовка злые глаза, полные слез.
Как-то со второй половины дня пошел дождь.
Нюся, Гриша, Маша, Сергей и Вовка сидели за одним большим столом на общей кухне и пили чай с вареньем.
И увидел Вовка сквозь мелкий дождичек, как к ним во двор въехал небольшой серый «Москвич».
– Дядька какой-то заблудился, – сказал мальчик.
Все посмотрели в окно. Сергей узнал машину, набросил старую кожаную куртку на плечи:
– Да нет… не заблудился.
Он вышел во двор к «Москвичу». В нем сидел Иван Иванович, тоже в старой летной кожаной куртке.
– Привет, капитан! – поздоровался Иван Иванович. – Свободен?
– День работаю, день гуляю. Пойдемте, Иван Иванович, чай пить с вареньем.
– С удовольствием. Но потом. А сейчас давай в одно местечко съездим. Залезай в мою «коломбину».
– Надолго?
– На часок, не больше.
– Маша! – закричал Сергей. – Я скоро вернусь!
***
Когда «Москвич» свернул с загородного шоссе на проселок, дождь прекратился. Они совсем немного проехали по проселочку, и вдруг неожиданно перед ними раскинулось большое ровное поле, у края которого стояли заброшенные одноэтажные строения. Только одно было двухэтажным. Второй этаж – словно будка надстроенная: вместо стен со всех четырех сторон – оконные рамы с переплетами и остатками стекол.
