И Наташа написала письмо и принялась ждать ответа. Она написала, что, возможно, желание сделать детей счастливыми, и сблизит их с американцем. И ей, действительно, стало казаться, что что-то в ее жизни, в конце концов, изменится, и пока она ждала письма, все ее разговоры со старым капитаном вращались вокруг острова.
Она не думала всерьез о переезде туда, но она воображала все эти пальмы и экзотических птиц, к которым она каким-то образом прикоснулась своим письмом, и она думала еще, как много в мире чудесных вещей, которые так и останутся для нее неизвестными. А старый капитан, глядя в ее мечтательное лицо, думал, что если она, и в самом деле, переедет на остров, ему тогда, конечно, придется переселиться в дом престарелых, где его собственное жизненное пространство сузится до кровати в переполненной палате. Он знал, что и выжившие из ума старики, содержатся там вместе с такими, как он, и старый капитан уже начал раздумывать, какие несколько книг и какие фотографии он возьмет туда с собой, и еще он думал, разрешат ли там открывать окно, и сможет ли он ощутить там теплоту солнечных лучей.
Но американец на письмо не ответил. Наташа не знала, что покинувшая его жена вернулась к нему, что он простил ее и прекратил поиск, который и начал-то, чтобы доказать неверной жене, что он вовсе не страдал, и в ней не нуждался.
После двух месяцев ожидания Наташа перестала надеяться на ответ. Молодая пара, знавшая обо всем от подслушивающей старухи-соседки, была сильно разочарована, потому что уже предвкушала, как Наташа и старик уедут из квартиры, и как они займут их комнаты.
Теперь Наташа была молчалива за вечерним чаем, она думала обо всех трудностях и проблемах, ожидающих ее впереди. Глядя на фотографии кораблей на стенах, старик думал, что от всего бы отказался, чтобы только увидеть улыбку на ее серьезном лице. И он утешал ее, говоря, что что-нибудь по-настоящему хорошее скоро случится в ее жизни, и что надо только надеяться на лучшее.
Она пришла в мое агентство, как приходят в первый раз многие девушки: с легкой опаской и с интересом. Какие-то девушки бывают сдержанными и не рассказывают о себе, какие-то сразу же излагают историю своей жизни. Она была из последних: через пятнадцать минут я уже знала, что ей двадцать восемь, что она никогда не была замужем, что в ее жизни было несколько мужчин, и все они были женаты, все говорили, как несчастны они в семейной жизни, все искали сочувствия, и каждый раз она глотала эту приманку. Их измученные семейными передрягами души отдыхали, согретые ее беззаветной преданностью, а потом они вспоминали о чувстве долга, просили их простить и — возвращались к своим злым женам и, конечно, к детям. Может, все у нее было так, потому что родители ее когда-то расстались, отец оставил их, когда ей было восемь лет, поэтому и она, и брат считали себя "плохими детьми", думая, что от хороших детей отцы не уходят. Может, эта мысль, сидевшая в подсознании с детства, и заставляла ее считать, что она не заслуживает лучшего, и должна быть благодарна даже вниманию женатых мужчин. В двадцать восемь у нее не было ни семьи, ни детей (а она мечтала иметь ребенка) и, решив искать мужа за границей, она пришла в мое брачное агентство.
