— Митрич, привет! — с фальшивой бодростью говорите вы вахтеру.
— Привет, оно, конечно, привет, — говорит вахтер. — Однако лучше бы вы все отдыхали сегодня...
— Кто-нибудь есть? — с надеждой спрашиваете вы.
— Найдутся, — отвечает вахтер и отворачивается.
После этой содержательной беседы вы чувствуете себя намного увереннее. Вы проходите за кулисы и в полутьме дважды спотыкаетесь обо что-то твердое и обо что-то мягкое.
Мягкое возмущенно шипит снизу:
— Тише, черт! Смотри, куда лезешь!
Глаза привыкают к полутьме, и вы узнаете своего приятеля, воздушного гимнаста. Он лежит на полу в замасленном комбинезоне, с карандашом в руках и что-то подсчитывает на клочке бумаги.
Твердым оказываются снятые с купола электрический мотор, разобранный редуктор, шкивы, инструменты и какие-то детали неизвестного назначения.
— Ты чего разлегся? — спрашиваете вы приятеля.
Не отрывая глаз от бумажки, он почесывает карандашом нос и отвечает:
— Понимаешь, тут дело вот в чем... При стабильном напряжении в двести двадцать вольт мотор дает восемьсот оборотов в минуту... Редуктор на выходе дает шестьдесят. Есть у меня еще два промежуточных шкивка, один к четырем... Дай сигарету! И получается, что мы медленно летаем. А нужно в полтоpa раза быстрее. Спички есть? Все это очень просто, но я тут чего-то запутался и не могу сообразить... Давай бери карандаш!
Вы берете карандаш и находите чистый листок бумаги.
— Значит, так! — оживленно говорит лежащий на полу воздушный гимнаст. — Если мы выкинем один промежуточный шкив...
Спустя полчаса вы тоже понимаете, что все это очень просто, но почему-то у вас ничего не получатся. А еще через десять минут воздушный гимнаст забирает у вас карандаш, оставшиеся сигареты и посылает к чертовой бабушке. На душе у вас становится сразу легко, и вы направляетесь в манеж. Проходя мимо своей гардеробной, вы убеждаетесь, что она закрыта, а стоящий рядом с дверью реквизит тщательно запеленут, как новорожденный. Но вы уже не презираете себя за слабость, а, наоборот, думаете о себе как о человеке аккуратном и предусмотрительном.
Еще не дойдя до занавеса, вы слышите щелканье шамберьера и доносящийся с манежа голос дрессировщика лошадей:
— Алле! Ай, браво, Малышка!..
Тут вам становится уже совсем хорошо. Вы проскальзываете в боковой проход и, остановившись у барьера, невинно вопрошаете:
— Чего это вы, Николай Николаевич, задумали в выходной репетировать!
Дрессировщик лошадей берет шамберьер под мышку, достает пачку папирос и закуривает.
