Три самосвала, заляпанные грязью, влетели на площадь райцентра, с ходу развернулись, сдали назад и почти одновременно затормозили напротив стоянки служебных машин.
Генка, Петрович и Михаил выпрыгнули из кабин. Через площадь протянулись невидимые враждебные нити. Местные шоферы смотрели недобрым, настороженным взглядом.
Михаил достал из кабины тяжеленный разводной ключ и демонстративно засунул его за голенище. Петрович крепче прижал к груди термос. Генка презрительно оглядел строй надраенных машин и на глазах у всех стал стаскивать с себя свои огромные сапоги.
Учрежденческие шоферы переглянулись с ухмылкой, дескать, «деревня-матушка». Однако когда Генка размотал портянки и под ними оказались роскошные «адидасы», шоферы легковых машин откровенно сглотнули слюну зависти.
— Кончай возиться, — нервно сказал Петрович Генке.
Генка выпрямился, бросил сапоги в кабину и, придав своему голосу максимально легкомысленный оттенок, спросил:
— Что, действительно идем отдавать наше золотишко?
Петрович посмотрел на него таким взглядом, что Генка тут же отступил:
— Ну, шутка такая! Шутка. Неужели не понятно? Просто полное отсутствие чувства юмора!
— Ты даешь, Генка... — испуганно сказал Михаил.
— Становись! — сказал Петрович. — Шагом марш!
— Кому сдавать-то будем? — прошептал Михаил, печатая шаг.
— Государству, — сурово ответил Петрович. — Держи ногу!
Перед ними в тесном сомкнутом строю стояли райком, исполком, райсобес, прокуратура, ЗАГС, милиция и почта со сберкассой.
— Государство — перед нами, — напряженно сказал Генка. — Страна ждет своих сыновей. Конкретней! Кому?
— Мы кто? — спросил Петрович.
— Водители, — одновременно сказали Генка и Михаил.
— Правильно! Кто для нас государство?
— Милиция, — хором ответили они.
— Правильно! Для нас с вами государство — это милиция! Значит, клад сдаем в милицию!..
— Ох, не погорячились ли мы? — покачал головой Генка.
— Не боись, Генка! — с веселой бесшабашностью воскликнул Петрович. — Ты сейчас увидишь, что будет! Корреспонденты из области саранчой налетят! Из президиумов вылезать не будем! Ты этот день на всю жизнь запомнишь. И внукам своим будешь врать, что в твоей молодости даже обыкновенные куры соловьями пели!..
У самых дверей милиции Михаил вдруг оживился, ткнул заскорузлым пальцем в термос и торопливо зашептал:
— Слушайте, мужики! А мне за это не могут там талон предупреждения поменять? А то у меня уже две просечки...
* * *
В одном из кабинетов райотдела милиции восседал суровый дознаватель Генкиного возраста в форме младшего лейтенанта. Напротив него сидела запуганная старушка.
